Сделка

О'Хара увернулся от преследователей, а потом подтолкнул их автомобиль сбоку: теперь они ехали параллельно по разделительной полосе четырехрядной улицы. Я едва видел их: это были два неизвестных мне бандита в черных шляпах, черных пальто, в черном автомобиле и с черным пистолетом, который проделал вторую дыру в ветровом стекле "форда" О'Хары и в нем самом. Я ясно видел, что модная машина потеряла управление, накренилась к обочине, толкнула фонарный столб, отчего фонарь разлетелся вдребезги, а затем, как бешеная, отлетела в другую сторону по дороге, врезалась в другой столб и остановилась.

Второй черный "форд" сбавил скорость и остановился на красный сигнал светофора на Вестерн. Я не мог различить номера, но они были иллинойские. Автомобиль спокойно уехал.

Я впервые приблизился к машине О'Хары. Окно "форда" с той стороны, где сидел я, было похоже на паутину. Я открыл дверь и увидел его. Руль был погнут. Шляпа слетела с О'Хары, он сполз с сиденья, его открытые глаза смотрели в одну точку, губы были приоткрыты, как будто он хотел что-то сказать; кровь забрызгала салон машины. Одну руку О'Хара сунул за полу пиджака, и в такой позе он напоминал Маленького Генерала, который стал для него примером. Прямо перед ним в ветровом стекле были две дыры размером с бейсбольный мяч - от близкого выстрела. Они были похожи на два вытаращенных пустых глаза.

Пистолет тридцать второго калибра лежал на сиденье рядом с ним.

Мне нужно было найти телефон. Не для того чтобы вызвать копов: любой честный гражданин не осудил бы меня за это.

Я хотел позвонить Глэдис и сказать ей, что если она еще не отнесла в банк чек О'Хары, то ей немедленно надо все бросить и сделать это.

3

Двое сыщиков из детективного бюро знали, кем я был, и назвали мое имя капитану Стенджу. Дело для меня кончилось тем, что, ожидая заключения Стенджа, я вынужден был болтаться неподалеку вместе с остальными четырьмя офицерами в форме, двумя сыщиками из детективного бюро, фотографом из полицейского управления и еще тремя ребятами с полицейским фургоном, в котором О'Хару отвезут в ближайший морг. Капитан захотел увидеть место преступления, в том числе и старину О'Хару. Бедняга провел последние сорок пять минут этого холодного дня, служа бесплатным аттракционом для толпы зевак, которые обступили его "форд", напоминающий теперь смятый бумажный стаканчик. Огден - деловая улица. Несколько жилых районов расположены рядом с ней, включая больницу под названием "Гора Синай". Поэтому зевак собралось предостаточно.

Лейтенант Фелан - человек с серым лицом, которому было около сорока, задал мне несколько вопросов и записал что-то, но все это было пустой формальностью: он знал, что Стендж сам спросит меня обо всем, когда сочтет нужным. Мы отошли со Стенджем в сторону.

Капитан был исключением из всех чикагских полицейских: он был честным копом. Это он помог схватить Капоне. Одна его поездка в Хоуторн-смоук-шоп, где однажды работал бухгалтер О'Хары - Лес Шамвей, - и в руках федеральных властей оказались бухгалтерские книги, которые позволили начать дело, касающееся налогообложения, против Большого Человека. Позднее Стендж (который, кстати, не вышел ростом) был главой специального отряда по борьбе с наркотиками.

Одним из его проколов было участие в деле Джейка Лингла. Лингл, репортер из "Трибьюн", был застрелен гангстерами в пешеходном переходе под Мичиган-авеню. Он был близок с Аль Капоне и полицейским комиссаром. Именно этот тип назначил его позднее шефом детективного бюро. Потом Стендж потерял работу. Впрочем, даже непрямая связь с Капоне была горькой пилюлей для одного из лучших людей чикагского полицейского управления.

Но это случилось почти десять лет назад. Теперь он был старым, уважаемым работником полиции, любимцем чикагской прессы: репортеры всегда обращались к нему, когда для заголовка требовалось квалифицированное высказывание по какому-нибудь преступлению.

Одно время Стендж презирал меня. Он считал меня продажным копом, что, в общем-то, было отчасти правдой, но по чикагским меркам я был просто тихоней. Всего-то я и сделал, что выступил с несколькими ложными свидетельствами в деле Лингла, чтобы простак, которого избрали судебные власти и бандиты, был осужден и чтобы можно было придумать сенсационную историю, которая попадет в газеты и не сразу же забудется.

И еще один раз. Я выступил свидетелем, не ложным на этот раз, против Миллера и Ланга, двух последних полицейских - телохранителей мэра Сермака, которые пытались убить Фрэнка Нитти в угоду Его Чести, и у них ничего не вышло (зато вышло у Нитти двумя месяцами позже, когда он направил свой удар против Сермака). Свидетельство против этих грязных копов сделало отношение Стенджа ко мне еще хуже: я публично выступил против полицейских и запятнал память мученика Сермака. Стендж, как вы, наверное, уже угадали, был близким другом Сермака.