Сделка (ЛП)

========== Глава 1 ==========

Неделя первая

Для кого-то одна только мысль о посещении Азкабана была мучительной и ужасной, но не для нее. Как ни странно, Гермиона Грейнджер не ощущала сейчас ничего, кроме спокойного, даже безразличного, любопытства.

Правда, она знала, что пробудет здесь всего лишь час или около того, поскольку задача перед ней стояла только одна: посетить заключенного номер 1625 с целью ознакомления того о начале нового этапа его персональной программы реабилитации и социальной адаптации в послевоенном магическом сообществе.

Немногие волшебники соглашались выбрать Азкабан своим рабочим местом. Казалось, сами стены тюрьмы, сложенные из грубо обработанного серого камня, вытягивают тепло и спокойствие души из каждого, кто осмелится переступить ее порог. Вытягивают даже теперь, когда дементоры давно уже изгнаны отсюда.

Но Гермиона была слишком увлечена поставленной перед ней (причем на добровольных началах) задачей. Перспектива работы с узником Азкабана даже наполняла ее воодушевлением. Да что скрывать? Гермиона ясно осознавала, что это задание может позволить ей разорвать привычный круг скучных, рутинных и, сказать по правде, слегка опостылевших обязанностей, которые она выполняла в Министерстве вот уже несколько лет подряд. Она уже давно желала для себя чего-то нового, необычного, пусть даже сложного и практически невыполнимого. Сложности не пугали, а лишь подстегивали ее.

Конечно же, она тщательно подготовилась к этому визиту. Кроме приобретенного оберега, защищающего от постороннего ментального воздействия, волшебница воспользовалась еще и специальной магловской методикой медитации, рекомендованной ее тетушкой Вероникой для предотвращения и снятия стресса. Накануне вечером Гермиона не поленилась и потратила на медитирование почти целый час.

Но не только от страха она пыталась защитить себя так тщательно. Проблема крылась еще и в том, что заключенный номер 1625 представлял в своем роде уникальный экземпляр. Он ненавидел Гермиону, во всяком случае, она была в этом почти уверена. Гермиона же в свою очередь, как она думала, ненавидела его. Нет, конечно, не лично его! Еще учась в Хогвартсе, она ненавидела его сына, хотя, как ни странно, достаточно мало знала о самом отце. Однако и того, что знала, было вполне достаточно, чтобы уже заранее испытывать к этому человеку раздражение, смешанное с глубокой неприязнью. Его знаменитое высокомерие, его презрение к таким, как она, его упорное нежелание признать за маглорожденными обычные общечеловеческие права — все это уже служило причиной ее более чем предвзятого отношения к отбывающему наказание волшебнику. Но во всем этом имелся и сильнейший вызов, побудивший Гермиону взяться за столь непростое задание. Она хотела им заняться и не собиралась ни в чем уступать узнику Азкабана номер 1625.

Гермиона знала, что согласие на сотрудничество с ней будет иметь решающее значение для его освобождения, и четко понимала, что уж чего-чего, а свободы любой заключенный жаждет больше всего на свете. Тем более он, осведомленный, что жену и сына пощадили, и им удалось избегнуть наказания. Его семье крупно повезло: все их поступки во время финальной битвы и фактический отказ от служения Волдеморту оказались для Визенгамота очевидным признаком искреннего раскаяния. Не смог выкрутиться лишь глава семейства, которому так и не удалось доказать судьям, что служил хозяину лишь из постыдной банальной трусости. Очевидно, Визенгамот не поверил ему, поскольку приговор суда звучал однозначно: заключение в Азкабан (место, с которым этот волшебник был уже неплохо знаком) на неопределенное время, чтобы дать возможность обдумать свои ошибки и раскаяться в своих преступлениях.

Заключенный номер 1625 находился в отдельной камере. Небольшой, с маленьким окошком, расположенным выше человеческого роста, узкой кроватью, с туалетом и крошечной раковиной, деревянным стулом — и все. Больше ничего. Дверь замыкалась на обычный замок и в дополнение запечатывалась заклинанием, так что ни единого луча света после захода солнца не проникало к узнику из коридора. А благодаря тому, что камера была звукоизолированной, ушей охранников не могли достигнуть ни крики страданий, ни мольбы о помощи.

И все же, попав в это мрачное здание и последовав за сопровождающим охранником, Гермиона невольно напряглась в ожидании отчаянных человеческих воплей. В эту минуту ей казалось, что из каменных стен Азкабана будто сочатся боль и мучения узников, копившиеся в них столетиями. Сырость, холод, капающая с потолочных сводов вода — все это выглядело настолько удручающе, что Гермиона не выдержала. По телу пробежала такая сильная дрожь, которую заметил даже охранник, ведущий ее к нужной камере. Он искоса взглянул на посетительницу и скривил тонкие сухие губы в усмешке.