Сделка (ЛП)

Путь к заключенному номер 1625 оказался неимоверно долгим. Прошло уже невесть сколько времени, а они все шли и шли вверх по темным коридорам и узким винтовым лестницам из выщербленного камня. Наконец, когда Гермионе уже начало казаться, что они добрались до самых верхних этажей, охранник остановился. Она недоуменно огляделась по сторонам — никаких дверей рядом не оказалось. Но уже в следующую секунду ее провожатый взмахнул палочкой, и в каменной кладке, сместившейся на глазах, начал проявляться еле заметный узор, напоминающий очертаниями дверь.

— Пришли. Это здесь, — хмуро буркнул охранник. — В вашем распоряжении час. Дверь будет заперта с обеих сторон.

Было заметно, что ему не терпелось уйти.

— А что мне делать, если решу выйти раньше?

Будто выдавливая из себя слова, сопровождающий соизволил пояснить:

— Примените Инкарцеро Оверто. У вас с собой остается палочка, используйте ее.

Он постучал по двери, и та медленно распахнулась со странным звуком, похожим на стон. Охранник кивком головы указал ей на раскрытый проем, и Гермиона ощутила, как ее впервые охватывают сомнения. Сердце клокотало в горле, словно бешеное, и она боялась, что этот хмурый тип тоже сможет услышать его. Собравшись с силами, Гермиона глубоко вздохнула и шагнула через порог. А уже в следующий миг тяжелая дверь захлопнулась за ее спиной с унылым и громким стуком.

Оказавшись внутри, Гермиона невольно заморгала (частично от шока, частично от непривычного полумрака, царившего в этой крошечной комнатке). Лишь спустя несколько секунд она смогла различить высокую фигуру с копной длинных светлых волос, стоящую чуть сбоку от нее в темной нише, и задохнулась, ни в силах ничего сказать. Фигура же тем временем шагнула вперед, и Гермиона наконец смогла разглядеть лицо заключенного, хотя это и оказалось непросто. Перед ней и впрямь стоял Люциус Малфой.

С щеками, покрытыми темной щетиной, с беспорядочно спутанной шевелюрой и темными кругами под глазами — сейчас он выглядел еще ужасней, чем Гермиона видела его тогда, в мэноре, в последние дни войны.

Кое-как откашлявшись и с трудом сглотнув, она уже собралась начать разговор, как вдруг столкнулась с ним взглядом и, не сдержавшись, снова приоткрыла рот от изумления. Только теперь оказалась удивлена другим — тем, как ярко сверкнули его глаза. Припухшие, с покрасневшими тяжелыми веками, они по-прежнему были глубокого серого цвета и выглядели такими ясными, что почти слепили ее. Гермиона не хотела признаваться себе, что оказалась почти поражена.

Люциус Малфой сделал еще один шаг и вопросительно вскинул спутанную бровь. На что уже пришедшая в себя Гермиона приподняла подбородок и четко, спокойно произнесла:

— Добрый день, мистер Малфой.

Поначалу ответом служила тишина, но потом волшебница услышала, как Люциус Малфой хрипло и холодно бросил:

— И что это значит?

Его вопрос застал Гермиону врасплох. И голос тоже. Он был сейчас намного ниже, чем помнилось ей по прошлым встречам. Не просто хриплым, а каким-то… пустым. Ровным счетом никаких эмоций не слышалось в теперешнем голосе Малфоя. Никаких…

— П… простите? — она не заметила, как начала заикаться.

— Что означает это ваше «Добрый день»?

— Я… — Гермиона подумала, что приветствие показалось ему смешным и оскорбительным, и покраснела.

Заметив это, Люциус пояснил:

— Уж не знаю, насколько и для кого этот де… — с ноткой сарказма начал Малфой, но она перебила его.

— Сейчас чуть больше трех…

И тут же по его выразительному взгляду поняла, что сморозила глупость.

Заключенным не сообщалось о том, сколько времени, потому что это было им без надобности. На Гермиону вдруг нахлынуло ощущение какого-то необъяснимого стыда. Она будто специально подчеркнула его теперешнее положение.

— Почему они прислали вас? — снова холодно, но вполне определенно спросил Малфой.

— Потому что ваша программа реабилитации перешла на новый этап.

— Это я знаю, — он поморщился. — Я имел в виду: почему именно вас?

— Больше никто не захотел вести ее и…

— Ну надо же! Прям горжусь собой… — горько усмехнулся Люциус.

— Послушайте, мистер Малфой! Если вы пройдете ее успешно, то будете освобождены.

— И что же конкретно подразумевает под этим «успешно» ваше начальство, милейшая мисс Грейнджер?

Гермиона пожала плечами.

— Добровольное сотрудничество, прежде всего. И, конечно же, ваше поведение должно убедить меня в том, что темное прошлое Люциуса Малфоя действительно осталось в прошлом.

— Убедить вас?

— Да.

— Значит… они решили протестировать меня… Запланировали эксперимент. Хотят покопаться в моей голове и только потом решить, действительно ли я здоров и чист для возвращения в приличное общество? — его горький сарказм жалил, словно маленькие колкие льдинки.

— Не совсем так… Скорее это включает в себя цикл бесед с вами.

Ничего не ответив, заключенный отвернулся и уставился в стенку камеры, давая понять, что отказывается. Помолчав, Гермиона добавила: