Сделка с демиургом

Мужичок спрятался за спину милиционера, оглашая двор громкими воплями, размашисто осенил себя крестным знамением. Он указывал на крохотное подвальное окошко, расположенное вровень с асфальтом. Сквозь черное стекло решительно ничего было не видно, но мужчина придерживался другого мнения.

– Стреляй, ежь твою морковку! Пали из всех орудий!

– Приступ белой горячки! – авторитетно заявил солидный гражданин. – Факт налицо!

– Немедленно выпить! – повторил Буткевич и решительно направился к парадной.

Инна с Романом пошли за ним, сожалея о том, что не удалось наблюдать, как будут развиваться дальнейшие события.

Тем временем мужик разошелся не на шутку. Он требовал призвать священников, замполитов, кагэбэшников и, на всякий случай, оросить подвал святой водой. Не желая стать соучастником антисоветской заварушки, солидный гражданин удалился. Вслед за ним разошлись по домам остальные зеваки. Жена попыталась увести буйного мужичка, бормоча извинения. Шепнула что-то ему на ухо, сунув мятую трешку, мужичок тотчас убежал в магазин. Сержант остался в одиночестве. Он чувствовал себя неуверенно, и страшнее всего было признаться в том, что в темном подвале действительно мелькнули какие-то тени. Появился запах горящих листьев, что косвенно подтверждало показания похмельного свидетеля, сверкнули изумрудные огоньки во тьме. Солнце закрыла косматая туча, во дворе-колодце стало темно, сыро и неуютно. Превозмогая робость, милиционер приблизился к подвалу. Старая дверь повисла на одной петле. Зеленые огоньки сместились вправо, на миг исчезли и возникли вновь. Во рту у сержанта появился металлический привкус, будто он лизал медный пятак. Шуршание быстрых шагов прилетело из подвала, светлячки надвигались на него.

– Стой, стрелять буду!

Он расстегнул кобуру, твердая рукоять «макарова» согрела ладонь.

– Подними руки и выходи наружу!

Он пытался отдать твердый приказ, как наставляли в учебной части милиции, но голос выдал позорного петуха. Хочешь быть героем – стань им! Если не я, то кто же! Вереница комсомольских речовок звенела в голове, понуждая к действиям.

В темном проеме подвала замаячили очертания человеческой фигуры.

– Руки верх – была команда!

Он передернул затворную раму. Перекрестье прицела совпало с зелеными огоньками. Первый выстрел – предупредительный, должен быть в воздух! Так гласил устав. Сержант вспомнил это железное правило, но страх – плохой советчик! Требовательно запищала рация, он вдруг понял, что кричит во весь голос. Не опуская оружия, милиционер нажал черную кнопку на пластике.

– Бондаренко! Бондаренко, немедленно ответь!

– Слушаю, сержант Бондаренко!

Он не узнал собственного голоса!

– Куда ты подевался?!

Сквозь треск и помехи ругань дежурного офицера прозвучала как волшебная музыка.

– Я на Чайковского, десять, по вызову. Обрушение пожарной лестницы.

– Леший с ней, с лестницей! Руки в ноги и живо дуй по адресу Моховая, тридцать семь. Там гопники дверь в седьмую квартиру подожгли. Понял?!

– Так точно! Понял!

Сержант покинул двор, мысленно благословляя неурочный вызов. Ему было стыдно за свою минутную слабость, на будущей неделе он намеревался подать заявление на вступление в кандидаты в коммунистическую партию, на том настаивал отец, ветеран войны. А батю своего Дима Бондаренко уважал выше всякой меры! Дима не посмеет рассказать отцу, будто его сын поверил в чертовщину, демоны причудились ему в обычном подвале, каких тысячи в Ленинграде!

«А что, по-твоему, там было?!» – вкрадчиво прошептал чужой голос.

– Самый обыкновенный человек! – крикнул он громко. – Бомж забрался в подвал, что особенного?!

«Смешной ты парень, Димыч! – засмеялся кто-то в его черепке. – У бомжа глаза светятся в темноте, как у бродячего кота?!»

– Это был бомж!!! – заорал Бондаренко.

На него испуганно посмотрели люди, столпившиеся у входа в техникум морского приборостроения. Май – пора подачи документов в приемную комиссию. Граждане увидели милиционера, который блажил, как бабка на рынке, обнаружив, что карманник стащил кошелек. Жуткую картину дополнял тот факт, что сержант продолжал сжимать в руке пистолет. Он спохватился, спрятал оружие в кобуру. Лицо и шею молодого человека покрыл густой румянец. Через две минуты он стоял возле подъезда дома номер тридцать семь. Изнутри тянуло гарью, столпились встревоженные горожане.

– Это был бомж… – прошептал милиционер едва слышно.

Внутренний голос молчал, подбежала растрепанная женщина, сбивчиво что-то причитая, прижимая к груди толстого сиамского кота. Кот посмотрел в упор на милиционера.

– Разберемся! – проговорил сержант.

* * *

Поднимаясь по лестнице, они услышали угрожающие крики участкового. Леша Буткевич снисходительно ухмыльнулся:

– Им страшно потому, что они исповедуют диалектический материализм!

Он пропустил гостей в комнату, и спустя пару минут все сидели в жилище месье Воланда. Маг и прорицатель советской поры гражданин Буткевич, завсегдатай больниц на Пряжке и санатория имени Кащенко. Человек в малиновых штанах, запросто вхожий в кабинеты Большого дома. Не переставая икать, он поставил три запыленных граненых стакана на стол.