Сдвиг. Как выжить в стремительном будущем

«Проблема в том, что мы занимаемся не тем кризисом, — говорит Скотт Гамильтон, в прошлом глава KIPP. — За последние несколько лет я сотворил удивительные вещи. Я взрастил KIPP, я помог вчетверо расширить масштабы Teach for America[138]. И я очень доволен и результатами, и тем, что мне посчастливилось во всем этом поучаствовать, но дело-то в том, что за последние несколько десятилетий мы вдвое увеличили затраты в расчете на одного ребенка, а воз и ныне там»[139].

Гамильтон уверен, что американские школы не добьются успехов, обучая даже по более жесткому Единому комплексу стандартов, и говорит, что мы все время отстаем от поезда. В настоящее время он возглавляет инициативу под названием Circumventure, которая при помощи фокус-групп, полевых испытаний и собеседований выясняет, чего дети и родители на самом деле ждут от школ. Большую часть прошлого года он провел в разъездах по стране и поговорил с двумя тысячами детей и родителей.

«Я узнал, что в действительности имеется сильная заинтересованность в том, чтобы учиться, и очень слабый интерес к большинству классных уроков. Иными словами, налицо слабая корреляция между научением и школьным форматом. Одна девочка меня спросила: “Я хочу стать дизайнером одежды. Зачем мне учить алгебру?” И я не знал, что ей ответить».

Гамильтон позвонил Дэну Уиллингему, эксперту по когнитивному мышлению в сфере образования, и спросил, зачем старшеклассникам изучать алгебру, коль скоро она практически неприменима в обычной жизни. «Во-первых, — ответил Уиллингем, — алгебра — гимнастика для ума». Но то, что он сказал дальше, оказалось намного важнее: «Алгебра — это предмет, при помощи которого мы учим мозг применять абстрактное мышление к практическим вещам». Иными словами, это мост между платоновским миром идеальных представлений и тем хаосом, в котором мы обитаем. Школьники — а вообще-то все мы — нуждаемся в этом мостике.

Итак, Гамильтон нашел ответ. Важна не алгебра как таковая. Важен мостик. Важно абстрактное мышление. Это компас для нас — навигаторов в мире и в жизни. «Так действительно ли мы применяем наилучший метод, чтобы учить этому? — спрашивает Гамильтон. — Потому что, если бы удалось найти какой-то другой метод, который будет и занимательным, и мотивирующим для школьников, они бы выстраивались в очередь у школьных дверей».

Оказалось, существует специальное программное приложение для этой цели.

* * *

Подобно многим программистам определенного поколения, Дэвид Сигел с теплотой вспоминает, как в детстве пользовался Logo. Дедушка обучающих языков программирования, Logo оказался простым, но мощным. Говоря словами его создателя, ныне покойного Сеймура Пейперта, он был рассчитан на «низкий потолок» (то есть легок в обучении) и то, что Митч Резник именует «широкие стены» (то есть не существовало никаких границ для того, что ребенок мог создавать с его помощью). Но с тех пор пролетели десятки лет. Разумеется, утверждает Сигел, тридцать лет взрывного прогресса не прошли даром, породив великие инновации в области взаимодействия между детьми и величайшей технологией нашего века.

Или нет…

«Мы обнаружили простую маленькую прогу, этакий вариант Logo, — говорит Сигел. — Но не могу сказать, что она была очень хороша. Я еще чуть-чуть поискал и в конце концов обнаружил Scratch».

Scratch, предназначенный для подростков от 14 до 18 лет, совсем не похож на Logo, однако имеет общую с ним ДНК. Команды написаны на простом языке («Сделай 10 шагов») и разбиты на категории в виде ярких блоков, которые сопрягаются между собой подобно кирпичикам Lego. Это дружественная, многоцветная, забавная программа, призванная увлекать, а не утомлять.

Хотя базовая логика Scratch (переменные, условные инструкции) восходит к компьютерному программированию, нигде нет ни следа традиционных кодов, что отлично подошло отцу Зака. «Он был тогда в первом классе, не забыли? И никогда не задумывался над тем, что это за зверь такой — “программа”. Я показал ему несколько фокусов, и — о чудо! — уже скоро он программировал свои собственные маленькие игрушки».

Весной 2012 года Зак заканчивал третий класс. Протекли два года, но его интерес к Scratch ничуть не угас. Сигел сказал: «А почему бы тебе не написать версию Hangman[140] для Scratch?», и через день Зак уже играл в Hangman.

Мальчик сумел обнаружить истинную причину популярности своей программы — за ней стояло мировое сообщество детей, которые обменивались предложениями, критическими замечаниями и (в поддержку особой функции под названием Remix) исходным кодом своих творений. Сидя в интернете, Зак узнал, что другие «скрэтчеры» едут в кампус MIT на «День Scratch», и попросил отца отвезти его в Бостон. Сигел был занятым человеком, но, конечно, согласился. («А что я должен был сказать сыну — нет, что ли?»)