Сдвиг. Как выжить в стремительном будущем

В теплый майский субботний день отец с сыном вошли на шестой этаж Media Lab MIT — и обнаружили там сотни других юных фанатов Scratch, перемещающихся между разнообразными семинарами и презентациями. «Пятый ежегодный день Scratch» был организован как фестиваль чудес. Целая стена отводилась для граффити на базе Scratch. В программу входила игра «охота за предметами»[141], «корреспондентский корпус», члены которого брали у всех интервью, семинары по изготовлению и программированию роботехники, а в конце дня — игра «покажи и расскажи». Но привлекательнее всего был дух солидарности, который это мероприятие культивировало у детей. «Очень вдохновляюще, — вспоминает Сигел. — Зак увидел, что он не единственный мальчишка, которого занимает программирование».

В начале мероприятия высокий худощавый человек с ореолом седых кудрей поднялся на подиум, чтобы поприветствовать собравшихся. К удивлению Сигела, тот был ему знаком. Это был Митч Резник, его коллега по курсу информатики в MIT в 1980-е годы. Позже, когда мероприятие подходило к концу, Сигел подошел к Резнику и представился.

«Я только хотел сказать спасибо за всё, что вы для меня сделали, — сказал Сигел. — Поразительно, но вы сумели подарить моему сыну вдохновение».

Резник улыбнулся, вежливо кивнул — но вместо того, чтобы предаться воспоминаниям о былых деньках, отвернулся и заговорил с сыном Сигела, спрашивая, что ему нравится создавать при помощи Scratch, как он включился в работу сообщества, что ему больше всего нравится в программе и как бы он хотел ее улучшить.

«Я уделил больше внимания Заку, — вспоминает Резник. — В программе так много разнообразия, и мне всегда интересно, что привлекает детей и какими путями».

Возвращаясь обратно в Нью-Йорк, Сигел решил спонсировать Scratch. «Это не ради прибыли, — думал он. — Пусть деньги пойдут им на пользу». А потом у него возникла иная мысль: возможно, у него найдется что предложить и помимо денежного чека.

* * *

В 1864 году предприимчивый механик по имени Уильям Селлерс направил коллегам-изобретателям во Франклиновском институте Филадельфии некий документ. В нем предлагалось, чтобы все винты изготовлялись с приплюснутыми кончиками и резьбовым профилем в точности 60 градусов. Американское правительство приняло «нарезку Селлерса», и железные дороги взяли ее на вооружение. Это простое предложение — стандартизация самой скромной из производственных деталей — стало стимулом для появления взаимозаменяемых частей[142]. «Он зажег искру, от которой возгорелась индустриальная революция, — говорит Том Найт, специалист по синтетической биологии из MIT. — Трудно переоценить значение стандартизации для креативного процесса. Изобретатель хочет изобретать, а не заморачиваться по поводу нарезки винтов».

Том Найт, Дрю Энди и Рон Вайс находились в затруднительном положении. К 2004 году ученые из MIT и ряда других институтов продемонстрировали способность синтезировать простые нуклеотидные последовательности. Вайс даже создал в рудиментарном виде биологический компьютер, вдохнув жизнь в первоначальные представления Найта о том, что кремний можно заменить ДНК. Любому, кто варился в одном котле с Найтом, было ясно: замкнут круг от Менделя, Уотсона и Крика[143] до современной эры в генетике. И все же большая часть научного сообщества сохраняла скептицизм, или даже хуже — просто не обращала никакого внимания. Предложения Найта, Вайса и Энди выходили далеко за рамки генной инженерии, которая подразумевает лишь незначительную модификацию клетки ДНК. Синтетическая биология, как она зовется ныне, предполагала выстраивание цепочек ДНК с нуля. Биологи считали их любителями, физики — просто идиотами, и это были времена одиночества для программистов, которые променяли свои печатные платы на инкубаторы и центрифуги.

Проблема, по мнению Найта, сводилась к нехватке деталей. Годом ранее он написал работу, в которой выдвигалась идея системы «биокирпичиков» BioBricks — деталей по типу конструктора Lego, которые можно было бы использовать в синтетической биологии[144]. Однако они с Энди по-прежнему занимались «тонкой настройкой» предлагаемого стандарта. И «на тот момент результатов было — кот наплакал. — Найт умолкает, вспоминая. — А это не добавляло уверенности — ведь мы стремились создать жизнеспособное сообщество, мотивированное двигаться в едином направлении, и пытались сформировать определенного рода директивы — в том смысле, чтобы создать стандарт и рабочую технологию».