Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)

— О, ты прав, Монах. Доброго вечера вам, я сэр Николас де Мимси Дельфингтон, а это – Толстый Монах, – представил он собеседника, что и правда был толстым и одетым в монашескую рясу.

— Поступайте на Пуффендуй, я сам когда-то там учился…

— А ну, кыш отсюда, – строгим голосом проворчала вернувшаяся профессор. – Все за мной! А пока идем, приведите себя в порядок…

========== глава 16 ==========

Дети медленно заходили под своды большого зала, в страхе и волнении обуявших их разум, они опускали глаза в пол, чтобы тут же поднять их вверх к невероятному зрелищу ночного неба. Усыпанного звездами полотна редких облаков, сливающихся со сводами потолка. Я также поймал себя на ощущении восхищения величием образца магического искусства иллюзий. Так я и застыл с кулаком во рту, остановившись на процессе зализывания соленой крови разбитых костяшек. Прийти в себя меня заставила копна русых волос, стеганувшая меня по лицу. Так что я спешно спрятал руки в карманах мантии и закрыл рот, придав скучающее выражение лицу. Сотни лиц следили за нами из-за длинных столов, которых я насчитал четыре — точно как в книге написано.

—… зачарован Кандидой Когтевран, одной из основательниц школы. Я читала об этом в Истории Хогвартса… — поучительный речитатив исторгался из уст непреднамеренной помощницы по сохранению лица. Пока она продолжала вброс потока информации о школе не слушающим её детям, на центр пустого пространства перед столами факультетов вышла профессор Макгонагалл, при этом держа в руках толстый тубус пергаментного свитка. Она гордо остановилась точно посередине, совершив резкий пас волшебной палочкой, сотворив тем самым низкую табуретку на трех ножках. Та была наколдована из черненного дерева, с резными когтистыми ножками и ободом из светящейся в свете факелов меди. «Невероятно», — подумал я с поселившимся в груди желанием научиться делать так же, а может и еще лучше. С мотивацией у меня всегда было хорошо, было бы плохо — до совершеннолетия я бы не дожил, зуб даю, молочный…

— В моих руках список новоприбывших студентов, — строгим взглядом она проводила сгорбленного мужчину в старом камзоле, что шаркающей походкой вынес старую островерхую шляпу и с поклоном водрузил её на табурет. — Благодарю, мистер Филч, — выдержав эффектную паузу, что невероятным образом стерла все посторонние звуки в виде перешептываний и даже дыхания, она продолжила: — Я буду называть имена, и вы должны сесть на табурет, при этом надев шляпу на голову смиренно и в тишине ожидая решения арбитра, — она обвела нас строгим взглядом зеленых глаз поверх оправы очков и сделала величественный шаг в сторону, открывая нам вид на шевелящуюся шляпу. Вмиг на её старой коже возникли провалы рта и глаз, и она прокашлялась.

— Видно запылилась с прошлого года… — я услышал тихий голос, лучившийся силой и мудростью, что плавно перетек в детский смешок. —Смешно ведь, Северус?

— О да, директор… — волосы на затылке встали дыбом, гусиная кожа усеяла руки под рубахой и мантией, образы нахлынули потоком и тут же отступили от режущего слух песнопения.

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор,

Славный тем, что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Бурные овации и радостные восклицания слились с моим стоном и звучным хлопком ладони о лоб позади. Овации отгремели, и я подозреваю, что они были адресованы тишине, последовавшей после четырех низких поклонов древнего предмета гардероба.

— Аббот, Ханна.

Дети по-разному выходили к табурету. Некоторые семенили в страхе и волнении, другие же гордо вышагивали, подняв вверх подбородок. Иногда случались улыбки счастья еще до завершения распределения.

—… Поттер, Гарри, — зал сразу же погрузился в тишину, что мыльным пузырем треснула возгласами и шепотками, при этом забрызгав меня. Рожа моя была кислой, с подбитым глазом и разбитой бровью я спокойным шагом прошел к табурету и, поймав строгий взгляд профессора, вытащил руки из карманов. Взяв за широкие полы шляпу, я водрузил её на голову и примостил седалище на твердое сидение табурета. Можно было сделать и помягче.

«— Можно было, да не сделали.

— О, говорящая в голове шляпа. Прикольно.