Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)

— Занимательно, такой ум, способный привести тебя к величию, и в противовес ему — характер, желающий покоя.

— Я просто спать хочу.»

Я зевнул, но шляпа была опущена ниже подбородка и никто не увидел зевка, словно мне мешок на голову надели и вот-вот в лес вывезут рыть себе могилу под дулом пистолета. Это не опыт, в фильме видел. Я был спокоен вследствие усталости и чрезмерного количества впечатлений, словно пробитый иглой шарик, что не лопнул, а лишь со свистящим звуком мечется в воздухе, ища место для сна и получше.

— Гриффиндор! — гром аплодисментов был перебит выкриками похожих голосов, что орали:

— Поттер с нами! Поттер с нами! — при этом они подвели под выкрики мотив и пританцовывали на месте, оттопырив локти, что стучали по головам соседей. Наверное, в этом-то и была задумка импровизации, а не радость от лицезрения меня в будущем за их столом. Я узнал их, это были те парни что прикалывались над матерью и братьями, перекручивая имена и корча рожи. Я сел рядом с другими первокурсниками с самого края стола и, сменив перспективу зрения, смог увидеть еще один стол, стоявший на помосте. За ним сидели колоритные личности, но долго рассматривать их не вышло. Меня начали стучать по спине, приветствовать и похлопывать по плечам, как итог — мои очки снова упали на пол, разбившись стеклами вдребезги. Эмоций как таковых не было, я просто выдавил улыбку и, переждав бурю, уткнулся лбом в твердую столешницу, закрыв глаза.

Наверное, все же разочарование и усталость взяли свое. Так что я перестал слушать и просто витал в мыслях, мечтая о теплой постели и хорошем сне. Мысли о душе и гигиене рта были отброшены, ну и правда, все можно сделать и завтра.

— Вот твои очки, — девочка, севшая рядом, подала мне целые очки с прозрачными линзами диоптрий и, кивнув, вернулась к созерцанию вставшего старца, что вещал.

— Спасибо.

И снова веер волос хлестнул по лицу, и я получил смущенное:

— Не за что.

— А у тебя правда есть шрам? — с придыханием спросил мальчишка, сидящий напротив и с испуганным интересом сверливший меня взглядом. Тонна скепсиса выстрелила ушатом холодной воды в веснушчатое лицо мальчишки, и он, надув щеки, отвернулся к соседу, что казался смутно знаком. Да, определенно, то же испуганное выражение лица, бегающие глаза, сразу падающие в столешницу при контакте: мальчик, потерявший жабу, Невилл, кажется.

—… Позвольте сказать несколько слов! Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! — все тут же захлопали в ладоши и смеясь начали насыщаться блюдами, появившимся из пустоты.

— Он чокнутый?

— Нет, братец! — куриная ножка точно попала в тарелку младшего из рыжего семейства.

— Он гений! — белоснежная салфетка обвила шею мальчика и щепоть соуса тут же разукрасила её полотно. Куриная ножка страстно потерлась о россыпи соуса и начала таранить рот мальчишки под дружный гогот окружающих.

— Уизли! — далекий рык из-за стола преподавателей — и ножка упала в тарелку вместе с салфеткой, переставшей душить мальчика.

— Это было слишком жестоко, — девочка с задумчивым выражением лица пыталась скрыть отвращение к выходке близнецов, при этом повернувшись ко мне и протянув ладонь для рукопожатия. — Моё имя Гермиона Грейнджер, а ты Гарри Поттер. Я читала о тебе еще до прибытия в Хогвартс, — пожав мягкую ладошку, я отвернулся от потокового скоровещания и двумя руками, как Моисей красное море, развел тарелки с блюдами, чтобы добраться до пудинга с патокой. С унылым выражением лица я завернул салфетку за ворот рубахи, отвернул рукава мантии и, взяв столовые приборы, начал есть. Не потому что я хочу выделиться знанием этикета, просто тетя Петуния немного долбанутая на почве общественного мнения, а гости у нас бывали часто. Утверждение о труде избавления от привычек было правдивым, это и правда тяжело.

Позже блюда под возмущенные писки и смех пропали, сменившись десертами. Салфетка вновь прыгнула на шею Рона — я вспомнил, как его зовут, — но готовый к такому повороту мальчишка пришпилил её вилкой к столу и, бросив победный взгляд на братьев, притянул к себе вазочку с пломбиром, что выплюнула свое нутро ему в лицо. Это было форменное издевательство, моя натура не терпела таких выходок, за что я часто бил и был бит в школе.

— Гермиона, подай, пожалуйста, два эклера, — девочка передала их мне, чтобы я тут же подбросил их вверх и двумя шлепками не глядя отправил их в рожи зачинщиков. Делая вид, что непричастен, я поймал благодарный взгляд от Рона, негодующий — от Гермионы и прожигающий — из-за учительского стола. К концу ужина все успокоились, пусть столы все еще ломились от еды, но разговоры, смех и шепот начали медленно стихать.

— Все вы насытились как пищей, так и разговорами. Пришло время отойти ко сну, набравшись новых сил для начала учебы. За лето знания благополучно выветрились из ваших котелков, так что пришло время заполнить их новыми. А теперь спать. Рысью марш!