Седая целительница

— Матушка моя там осела. В ткацкой мастерской трудиться. Слушай, Микит, я пару строчек ей начирикую, ты подкинешь? Очень молю, милый ты мой.

— Конечно сделаю. — доверительно изрек он. — Пиши и побольше, раз бумаги хватит.

— Сейчас. — Встав с лавки, я бросилась к своему спальному месту, достав из-под лежака свой походный мешок. Извлекла из него на свет скрученный кусок пожелтевшей бумаги, да недлинный уголек.

Оставив Наталку и Яринку болтать с видным молодцем, залетевшим в наше бабьё царство, я принялась чертить руны, которые еще матушка в детстве учила.

* * *

— Проводила?

Тихо спросила Матриша, как только я подошла к огню. Мой печальный вздох стал ей ответом. Микиту пришлось провожать под покровом ночи, да так, чтобы наши вояки не заметили. Я не обмолвилась ни словечком о том, что у нас происходит. Да и зачем? Помочь друг не сможет, лишь проблем себе наживет.

Да и его воина окончена. Пускай едет домой, обрадует мать, да сестер. Навоевался, он мира заслужил.

— Воевода, скотина такая, уже к Марфе присматривается. Сказал ей завтра с зарей встать, отправить на сей раз с солдатами какого-то раненого его родича лечить. Что охотился неподалеку, да на медведя напоролся.

— Да чтобы их всех медведь разорвал на лоскуты, — в сердцах выдохнула я, запутав пальцы в волосах.

— Что делать-то будем?

Матриша неспешно забросила в костер еще пару дров. Я уныло призадумалась. Можно было Марфу с Микитой отправить, только у него одна лошадь. Двоих долгое время не понесет. Да и куда он ее увезет. Марфа сирота круглая. Ни матери, ни отца. Один дед был, да помер весну назад.

Тем временем Матриша продолжила:

— Девка не дурная, сразу всё смекнула. Теперь сидит в палатке и ревет. Сказала, сбежит, уж лучше на дикого зверя нарваться и умереть от его когтей и клыков, чем полюбовницей купцу стать.

— Пускай глупости не творит, — жестко пресекла я говор старшей подруги. — Да ты за ней присмотри. Придумаем что-нибудь. В обиду не дадим.

А сама с грубо поваленного ствола встала, да к бурдюку потянулась. А там воды нет.

— Пойду из бочки наберу.

Потрясла голым бурдюком в воздухе и на воздух вышла. Не столь жажда меня мучила, чем дурные думы. Пройтись мне надо было, подумать, да решить, что делать дальше. Одно ясно: в лагере оставаться нельзя. Пойти к волкадакам и помощь просить? А вдруг они ничем лучше воеводы окажутся. Это Деян клялся, что женится, а духи его знают, правду говорил. Аль сладкий мед мне в уши лил.

А может сбежать?

Взять коней, провизии набраться и пуститься в бега? Ночью, когда все спят. А если заметят, пуститься за нас в погоню и порежут, как куропаток, или без церемонии сразу всех и продадут в рабыни.

В отличие от смекалистых и опытных воинов, мы плохо ориентировались в ночном лесу, да и наездницами были плохими. Так что сутки в седле не простоим.

Что же делать?

Что же…

— Ах! — кто-то неожиданно зажал мне рот со спины и потянул в сторону. Мгновение, и я оказалась прижата к траве за кустами малины.

Страх змеей сковал сердечко, и я завертелась ужом под крепким телом незнакомца. Навалившись на меня, мужик полностью обездвижил, а потом тихо шепнул над ушком:

— Да тише ты…

Это Горан.

Страх по непонятным причинам отпустил, я и правда смягчилась под ним и попыталась заглянуть ему в лицо. Но ночная тьма мешала что-либо рассмотреть. А вот самому мужчине она, кажется, не была помехой. Я чувствовала, как его взгляд обжигает мои щеки, губы, шею, груди.

Отпустившись лицом совсем близко, он прижался носом к изгибу шеи, где та граничит с плечом, и громко вздохнул запах моей кожи.

— Кто он? Как посмел касаться? Обнимать? Отвечай, Снежинка! Почему позволила?

Рычание волкодака ввело меня в тихое недоумение. Как он узнал, что я обнимала Микиту? Мы же целый день прятали его от лишних глаз. По одному аромату?

— Снежинка… — совсем близко выдохнул Горан, обжигая щеку своим дыханием. — Отвечай. Иначе не жить ему.

Краем глаз заметила сбоку в зарослях две массивные черные тени. Кажется, их очертание напоминало волков, огромных волков. Они сидели там и молча ждали.

Чего?

Приказа. Стрелой прошибло меня, и я возвратилась взглядом к Горану, умоляюще прошептав:

— Не тронь его. Брат он мне. Некровный брат! Выросли вместе, одним делом занимались. Он даже младше меня. Не губи! Прошу, не губи!

Зверь надо мной молчал, тяжело дыша и яростно комкая руками траву у меня над головой. Его побратимы так и застыли статуями в зарослях, покорно ожидая приказа.

Наконец Горан растаял и тихо шепнул:

— Раз братом кличешь, пускай живет.

Я испуганно метнула взгляд к зарослям, но звериные тени исчезли. Надеюсь, к добру.

— Что воевода от тебя хотел?

Спустившись на локти, что упер в землю поверх моих плеч, мужчина буквально притиснул меня к земле. Не позволяя двинуться. Да чего уж там, даже моя грудь, приподнимаясь при дыхании, прижималась к его твердому телу.

Дергаться не было смысла. Лишь молиться, что все обошлось. И боги даровали волкодаку совести да благородства.

— Снежинка? — прошелся носом по широкому кровенному сосуду на моей шее, вгоняя в краску сильнее. — Мне повторить вопрос?