Седая целительница

Что справа, что слева, длинился коридор, но куда ей идти? Внезапно до ее слуха донесся мужской голос, а с ним и женский. Держась за стену от легкой слабости в ногах, женщина тихонько зашагала на звук.

— Да поставь ты уже этот мешок куда-нибудь, да помоги мне мясо разделывать!

Тихо фыркнула женщина в красивом добротном зеленом платье, разрезая широким ножом огромную тушу на столе.

Ее белые косы были собраны на макушке в интересную прическу, и, судя по дорогому наряду, она не была простой селянкой. Но с ножом управлялась ловко, и испачканные кровью по локоть руки никак ее не смущали.

Пристроив огромный мешок на стул рядом с широкой лавкой, высокий широкоплечий мужчина с длинными белыми волосами, заплетенными в косички, ополоснул руки в рядом сидящем тазе и быстрым движением обсушил их чистой тряпкой.

— Ну, звезда моя, черти пальчиком, куда рубить надобно.

Оставив быстрый поцелуй на виске женщины, мужчина ухватился рукой за топорик с широким лезвием и с размаху отпустил его вдоль кости. Раздался громкий «хрясь», и задняя ножка отделилась от туловища добычи.

— Тише ты, железная лапа. — шикнула женщина, ударив мужчину локтем в бок. — Разбудишь гостью. — Горазд ей уже спать. — фыркнул недовольно мужчина. — Уже полдня как подушку слюнявит, пускай глазки раскроет да с нами познакомится. Двадцать весен прошло с их брака, а мы его женушку только сейчас увидели.

Так это брат Бурана? Какой ворчливый и огромный. А это, наверное, жена его.

— Успеется еще, Мороз. — тихо шепнула женщина, виртуозно обрезая широкие пласты мяса, оставляя их в сторону и щедро посыпав солью. — Да у меня еще жаркое не настоялось. Кстати, будь лаской, милый, проверь, мясо разварилось?

— Сейчас-сейчас…

Отводя крышку от казана в печи, мужчина принялся со знанием дела помешивать содержимое. Сладкий запах мяса, специй и овощей достиг ноздрей Любавы.

Как вкусно-то…

Когда она в последний раз ела? А вкус мяса и вовсе позабыла!

Дернувшись назад, нырнув за крепкую деревянную стену, женщина натолкнулась спиной на кого-то.

Буран.

Попыталась отскочить в сторону, но ноги подвели. Словно у новорожденного олененка подкосились, и если бы не крепкие руки Бурана, шмякнулась бы она задом об пол.

— Тихо-тихо, милая моя. Осторожнее надо.

Прислонившись к твердой голой груди, Любава тут же зарумянилась и попыталась отойти. Но куда ей там, когда крепкие руки оплели женский стан и не позволили даже чуть-чуть оторваться.

В одних штанах, босой, с обнаженной грудью, Буран выглядел, словно и не прошли двадцать весен разлуки. По-прежнему под белой кожей бугрились мышцы, а крепкие руки держали твердо, без шансов сбежать.

— Отпусти меня.

Прошипела Любава и сверкнула на него темными глазами.

— Куда ты меня привел? Зачем?

— Домой, милая моя. Домой. — спокойно изрек Буран и подался вперед, коснувшись губами нежной щеки.

— Да как ты посмел⁈ — вскипела женщина, ногтями, словно дикая волчица, вцепившись в широкие плечи. — Аль глух ты стал, аль в конце совесть растерял⁈ Сказала же, замуж я, муж у меня есть! Не твоя я больше…

— Маленькая лживая зараза! — подался вперед Буран, припечатав хрупкий стан к стене. — Не смей мне лгать про другого, когда столько лет мне верность хранила! Не надо… Любавушка, зверя злить! Я и так его одной силой воли держу, лишь бы он тебя прямо здесь на полу не отлюбил!

Любава знала не понаслышке, насколько страстным и жадным к ласкам может быть зверь внутри Бурана. Порой до боли. И снова окунуться в омут блуда была не готова. Только не после того, как закопала в себе женственность и плотское желание.

— Не посмеешь.

Шепнула она пересохшими губами.

— Имею право, как законный муж. — зарычал Буран, но на миг прикрыл глаза, пытаясь держать зверя в узде. — Не буду я тебе ничего делать. Успокойся и не трясись, милая моя. Пока не буду.

Любава казалось облегченно вздохнула, но слейдущая фраза зверя стрелой пронзила грудь.

— А за то, что про наше дитя смолчала, накажу. Хорошенько так, чтобы больше не смела лгать, глядя мне в лицо.

Откуда он только прознал про Снежинку. Гулко сглотнув, Любава отвела взгляд и затихла. А вот Буран, наоборот, тяжко вздохнул и спокойно поднял любимую на руки.

Кажется, голоса внизу утихли. Любава не прислушивалась. Кажется, волк и волчица ушли.

Шел бы и Буран вслед за ними, вот радость ей было. Но нет же! Упрямый мужчина возвратил ее на ложе, и мало того, что устроил ее на подушки, так и сам лег на бок рядом, отпустив лапищу поперек ее живота.

— А теперь рассказывай, душа моя. Всё и без утайки. Почую ложь, возьму ремень, тебя на колени положу и воспитывать начну. Вранья между нами никогда не было и не будет.

Сурово молвил Буран. Но Любава вмиг зажглась, как факел.

— Наглая ты морда! Вранья не было? Ты меня бросил и на родину вернулся, чтобы на волчице жениться, не так ли? Чего уж правду сразу не сказал? На двух стульях усидеть решил? Ненавижу!

Не сдержав гнева, женщина забила кулаками об широкую грудь.

— Предатель! Лжец!

— Тихо ты… Успокойся! С чего ты взяла? Я тебе никогда не лгал!