Седая целительница

Женщины удивленно переглянулись. Черноволосая и вовсе нахмурилась, кто же ее станет здесь искать? Да еще и с княжеским плащем?

Мальчик тут же запищал скороговоркой.

— Я ему сразу сказал. Нет дела человеку на нашей земле. А он заладил, что пока Любаву-рукодельницу не увидит, не уйдет! Вадим за папкой побежал, а я к вам.

Поднявшись с лавки, Любава накинула платок на голову, как-никак осень на дворе. А тут, в северных лесах, она особо холодная, и направилась во двор. Слыша за спиной уверенные шаги Ласканы.

Кто же это мог быть?

Всадник нашел около забора, на вороном жеребце. Статный юноша со светлыми, волнистыми волосами до плеч. Широкий разворот плеч, по которым струился темно-зеленый плащ.

Целитель.

— Теть Любава!

Вскрикнул странник и ловко вскочил с седла, дерганно привязав скакуна к столбу у калитки, бросился к ней.

— Микитка…

Пораженная, словно громом, застыла на месте Любава. В молодом мужчине было трудно разглядеть юного целителя, который вместе со Снежкой забрали на войну.

— Микитка, мальчик ты мой!

Вскрикнула черноволосая, когда крепкие руки обняли ее. Как возмужал ведь! Выше нее на добрую голову, уже не мальчик, а мужчина.

Провела пальцами по щетинистой щеке, вырос. Как же он вырос, боги!

— Доброго тебе дня, тетушка.

Весело улыбнулся парень, отрываясь от матери своей боевой подруги. Столько ведь прошло, обнял, а внутри душа заплакала. Как будто мать родную обнял. И запах тот же, свежего хлеба.

За спиной тетки замелькала высокая статная женщина, беловолосая, как Снежинка. В добротном голубом платье с черным поеском на талии, придержав у своего бока мальца, что его сюда привел.

— Доброго дня и вам.

Кивнул почтительно Микита женщине, и та пришибленно кивнула ему в ответ. Непонимающе глянув то на гостя, то на плачущую Любаву.

— Это Микитка, Ласкана. С моей Снежинкой оба целители. Соседями мы были, только лесок между нами да был. Но вы всегда со Снежой вместе за травами шли. Как брат и сестра.

Ласкана заметно облегченно расслабила плечики и даже улыбнулась путнику.

— Доброго дня тебе, молодец. Ты в дом зайди. Воды попей с дороги.

— Да-да, — всполошилась Любава. — Заходи, сынок. Я сейчас на стол накрою. Поешь, отдохнешь. Поговоришь со своей бедной теткой. Не успел парень и бровью повести, как его уже затащили в дом и усадили за стол.

В четыре руки Ласкана и Любава накрыли стол. А сам Микита краем глаза сразу заметил, что дом добротный. В таких домах у них в селе даже староста не жил.

Может, воевода какой?

Хотя ему говорили в придорожье, что это селение волкодавов. Да только он не шибко обратил внимание. Знал он их, на войне и не таких штопал. Мужики как мужики. Смелые, преданные. И в волков оборачиваются. А в остальном душевные.

Может, матушка Снежинки здесь устроилась прислугой?

А вторая женщина кто?

И волосы у нее белые, как у Снежки, а она вроде не старая.

— С войны ты? Домой, поди, скачешь?

Наполнив стол всем, чего нашлось в доме, женщины присели напротив. Ласкана с некой материнской заботой глядя на юношу, да вспоминая своего первенца, что родился мертвым.

Он должен был быть одного возраста с этим парнем. Был бы жив, тоже на войну забрали, а она бы сидела дома и, как матушка этого светловолосого целителя и Любава, слезы утирала.

Жизнь — странная игра. Вроде чужое дитя перед тобой, а болит, как за своего.

— Да, — Микита улыбнулся краем губ, — домой я уже побывал. А вас не нашел, тетушка. Мне же Снежинка доверила вам весточку принести.

— Снежинка⁈ — пораженно вскрикнула Любава, глядя распахнутыми очами на парня. Юноша кивнул и достал из нагрудного кармана кусок женского платка и протянул черноволосой.

— Вот. Довез и передаю вам.

Робко приняв послание в руки, Любава снова заплакала, узнавая в замотанной ткани свою вышивку. Что она дочке платки вышивала и на фронт отправляла. Ей, родимой.

А она обратно ей отправила. Прижав ценный дар к сердцу, Любава зажмурилась, ощущая, как горячие слезы обжигают щеки.

— Не надо слез лить, теть Любава. Микита отставил в сторону ложку и улыбнулся женщине.

— Оттеснили мы печенегов. Многих домой уже отпустили. Полк Снежинки тоже скоро отправит по домам.

— Спасибо, мальчик мой. Спасибо…

Благодарно склонила голову охваченная тоской мать. А Ласкана рядом кивнула путнику.

— Ты кушай, не стесняйся. Сил набирайся, дорога, поди, долгой была.

Наговорившись вдоволь с мальчуганом, которого нянчила в детстве, Любава оставила Микиту отвечать на расспросы Вояты. А сама шмыгнула в спальню. Бережно расправила ткань и вытянула на свет кусочек грубого письма.

' Милая моя матушка, шлю тебе низкий поклон с холодных таёжных лесов, припорошенных дымом костров и гулом воинов. Прошу богами, не плачь и не серчай на свою непутевую дочь. Я весь день в заботах, раненых полно. Хоть печенегов и оттеснили, только хворь не выбирает время и место.

Мы с девками справляемся ладно. Слух ходит по табору, что скоро домой нас отпустят. Жду с нетерпением день, когда отпущу свою бедовую голову в поклоне перед тобой.