Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- На местности, в ходе рекогносцировки, решим, под каким из мостов будет развернута моя ставка в Париже. Мост Инвалидов нам, конечно, больше подойдёт. "Костыли" у нас в реквизите есть. А патроны к ним?

- ТАК ТОЧНО, ТОВАРИЩ ВЕРХОВНЫЙ! - отрапортовал начальник переименованного КГБ. - Костыли на базе автомата Калашникова укороченные, складные, калибра 5.45, с боекомплектом; костыли на базе пулемёта Дегтярёва, калибра 7.62, бронебойные, с боекомплектом; костыли на базе пистолета-пулемёта Стечкина, калибра...

Путтипут остановил доклад генерала:

- Ясно. Теперь главное - легенда!

По науке, которую преподавали в Школе КГБ, агентурная легенда должна включать в себя, кроме новой национальности и нового рода занятий, также новое имя и новую фамилию.

- Итак, - генерал Наскрёбышев раскрыл блокнот и стал записывать: - род занятий резидента - БОМЖ.

- В смысле - лё клошар, - подъелдыкнул доктор Стржемббельс.

- Национальность? - спросил генерал.

- Лё франсэ, - подъелдыкнул доктор Стржемббельс.

- Так я ж по-французски ни бельмеса! - опомнился Путтипут.

- А, "Mёсьё, жё нё манж па си жур!"? - спросил доктор Глеббельс.

- Мёсьё, жё нё манж па си жур! - легко повторил Путтипут.

- Превосходно! - зааплодировали доктора. - Манифик!

Наскрёбышев поставил галочку в блокноте и перешёл к следующему пункту:

- Дальше по легенде - имя-фамилия. В смысле - псевдоним.

Память Путтипута, подобно картотеке 5-го отдела КГБ, в котором он когда-то следил за диссидентами, стала быстро перебирать подряд разные накопившиеся фамилии: "Привалов, Осепашвили, Ченцов, Модров, Бахман, Риттер, Туровер, Ибрагимов, Тюришев, Суворов, Лескина, Болдырев, Салье... Салье?! Хорошая французская фамилия... Но, всё не то..."

- Ржевский! - щёлкнул пальцами Путтипут. - Просто, "Ржевский"...

Доктора и начальник переименованного КГБ переглянулись. А доктор Глеббельс заметил:

- Ржевский, Вадим Вадимович, французов бил. И бил жестоко. Они могут и припомнить...

- Д"Артаньян! - выпалил Наскрёбышев первую пришедшую на ум французскую фамилию.

- Раскусят, - отклонил Путтипут. - Как пить дать, раскусят!

- Тогда... может быть... Дурдоньян? - предложил Наскрёбышев.

Доктор Глеббельс развил эту идею:

- Дурдоньен Дурдоньянович Дурдоньян, собственной персоной.

- Не пойдёт, - отклонил этот вариант Путтипут. - Сразу догадаются, что я с Дурдониса.

- Тогда, может... Квазимода?! - выпалил генерал, непонятно откуда знакомое ему имя.

- Фи-и! - наморщил нос доктор Стржемббельс, слыша нечто из ряда вон негламурное. - По-французски правильно говорится: Ка-зи-мо-до. Ударение на самый конец: Ка-зи-мо-до.

- Это ж надо было так Квазимоду испоганить! - возмутился Наскрёбышев.

- Бомжу, в смысле, клошару, - предложил доктор Глеббельс, - лучше бы подобрать имя простое и короткое.

- Верно! - согласился Наскрёбышев. - Саша, Миша, Лёша... а ещё лучше - Гоша!

- Почему, Гоша?! - удивился доктор Глеббельс.

Генерал нарочно пропустил вопрос, и ностальгически продолжил:

- А всю операцию назвать "Париж слезам не верит". Помните, в том кино был Гоша, он же Гога, он же Георгий Иваныч? И ещё там была Катя...

Доктор Глеббельс заметил:

- Назовите уж тогда операцию "Выходила на берег Катюша"...

- ...на высокий берег Сены, на крутой... - напевно подъелдыкнул доктор Стржемббельс.

- Сена, сено... - сморщил нос генерал. - Ещё бы Соломой речку свою назвали!

- Звучит, как Сээн, - просветил Наскрёбышева доктор Стржемббельс. - Не от слова "сено", а от слова "Seine" - "Cвятая".

- Отставить пререкания! - приказал Путтипут. - К Парижу уж, небось, подлетаем, ещё оценку оперативной обстановки проводить, а мы на псевдониме застряли!

Тут доктор Стржемббельс предложил примирительный вариант:

- "Гоша" по-французски может звучать, как "Гошэ". Легко запомнить: Гоша, он же Гога, он же Георгий Иваныч, он же Гошэ.

- Пойдёт! - одобрил Путтипут. - А фамилия?!

- Гошэ Майе, клошар франсэ. Легко запомнить: Майе - май-месяц, месяц май.

- Утверждается! - одобрил Путтипут. - Дальше! Пароли, явки. Есть предложения по паролю?

- "Пажи не вызваны, борзые не готовы", - предложил вариант пароля доктор Стржемббельс.

- А отзыв?

- "Нет света. Весь Париж - как кладбище ночное!"

- Сам придумал?

- Французская литература, - признался Стржемббельс, - пятый класс спецшколы.

- Поехали дальше! Явки, тайники, закладки - где будем устраивать? Достопримечательности у них есть? Памятники там всякие, мавзолеи, лобные места?

Генерал Наскрёбышев в молодости, по делам тогда ещё не переименованного КГБ, бывал в разных столицах Гейропы, и сейчас рапортовал:

- Есть, Вадим Вадимыч! Есть, у них памятники! Я видел памятники "Писающему мальчику", "Писающей девочке", "Писающей собачке", "Писаю...

- ДА ОНИ, ЧТО?! - возмущённо перебил его Путтипут: - ВСЕ?! ПОГОЛОВНО?! ИЗВРАЩЕНЦЫ?! О-о-от же разлагается грёбаная Гейропа!

- Нет, не все ещё там, Вадим Вадимыч, извры, - заступился за Гейропу доктор Глеббельс. - Это в Бельгии, в Брюсселе, все памятники писающие. А в Париже достопримечательности куда пристойней.