Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

Михалки принесли, как и было задумано, разящее мочой, но уже вполне просушенное пальто доктора Стржемббельса. Для пущей бомжатскости его вывернули изнанкой наружу и помогли Путтипуту в него облачиться. Секретарша Леночка, затыкая пальчиками свой красивый носик, подошла к шефу проститься, пожелать успеха, и шепнуть в ухо, что "секретарша" по-французски будет "секретэр", а вовсе не "проститютюэ". Он же, подражая неподражаемому Шону Коннери - Джеймсу Бонду 1, с щелчком и прихлопом вогнал обоймы, полные патронов, в костыли-автоматы и браво передёрнул затворы.

Тарелка уже почти касалась парапета набережной у моста Инвалидов, когда доктор Стржемббельс решил преподать шефу напутственный урок:

- Французики спросят вас: "Сa va?" По-нашему, "Са ва?" значит, "Как сам?" Легко запомнить - "сова". А вы им отвечайте: "Сa va bien!", то есть, "Нормально, хорошо".

Путтипут бросил прощальный взгляд на секретаршу, потом на Стржемббельса, и забеспокоился: "Это я, значит, во вражьем логове буду орудовать - в смысле, подвиг разведчика совершать, а этот гламурный тип тут, значит, будет с моей секретэр прохлаждаться?!" И обрадовал доктора:

- Галстук - долой! Пиджак долой - для обработки! Пойдёшь со мной толмачём.

Стржемббельс побледнел. Генерал Наскрёбышев подбодрил его, пообещав, что в трудный момент к набережной причалит bateau mouche - речной трамвайчик с агентами Самой Великой Разведки, и доктор будет спасён, а ещё награждён орденом "За неоднократную верность".

Пиджак доктора отдали михалкам, и они с усердием обработали его, аналогично тому, как недавно готовили к парижской операции его же пальто. Правда, на этот раз, за нехваткой времени, обошлись без просушки - сразу напялили на дрожащего аса РR-a.

Памятуя об охотничьей кровожадности Стржемббельса, и о том, что Франция, увы, не Кения, доктору не доверили ни костыли-автоматы, ни, тем более, костыли-пулемёты. Ну, в самом деле, вдруг доктор случайно забредёт в зоопарк к слонам и жирафам! Поэтому, как он ни просил выдать ему хотя бы стреляющую трость с оптическим прицелом, Наскрёбышев дал только укольчатый зонтик, заряженный одной-единственной ампулой яда на случай вынужденной самоликвидации, если вдруг французская контрразведка сцапает бравого доктора. И показал артерию, в которую предстоит ввести иглу. Для храбрости Стржемббельсу поднесли сто "наркомовских" грамм водки, а Путтипуту сто грамм его фирменной настойки на клопах.

Посадка летающей тарелки под Мостом Инвалидов произвела на местных бомжей неизгладимое впечатление. Особенно их поразил вышедший из неё Некто, в великоватом пальто, вывернутом наизнанку, благоухающий клопьяком и мочой, в патлатом парике, круглых очках одновременно а-ля Джон Леннон и Лаврентий Берия, с синими стёклами, как у приятеля Буратино - кота Базилио, ещё и нарочно хромающий, как мистер Питкин в тылу врага. А когда он обратился к ним со словами: "Мёсьё, жё нё манж па си жур", клошары, всяко видавшие на своём веку, в панике, разбежались. Путтипут бросился за ними вдогонку, размахивая "костылями" Калашникова:

- СОВА! СОВА! КУДА ВЫ?! ХАЛЬТ! Я свой! Просто я - бомж-инопланетянин!

Когда тарелка, извергнув второго бомжа-инопланетянина - гламурного, с зонтиком, и в совсем сыром пиджаке наизнанку, - взмыла в ночное небо, клошары от испуга не успели добежать до Сены, чтоб цивильно пописать.

- Видал?! - Путтипут обернулся к доктору Стржемббельсу: - А ты говоришь, "сова"...

Осмотр места предстоящей засады на французского короля не выявил ничего, кроме пары десятков пустых коробок из-под бананов и нехитрой бомжатской утвари, вроде грязных свалявшихся одеял, мятых котелков и чайника без крышки. Путтипут спрятался в ворохе картонной тары, а Стржемббельсу велел быстрее втираться в доверие к клошарам Парижа. Доктор взмолился:

- Вадим Вадимыч, дайте хоть один "калаш"! В смысле - костыль! Или, на худой конец, гранату! Лучше лимонку!

- Ладно уж, - согласился Путтипут, расставаясь со скорострельными костылями, - коси под инвалида! Выведай, кто у них атаман, чтоб держать его на мушке. Только, без моей команды, не шмалять!

Между тем, клошары, парами и по одному, стали стягиваться обратно к своему лежбищу, и доктор Стржемббельс приветствовал их:

- Бонжур, камарад!

- Espion! (Шпион!) - решили бомжи в один голос. - Il est espion!

Стржемббельс попытался обмануть их своим блестящим парижским прононсом, и запел песенку:

Sous le ciel de Paris

S"envole une chanson, m-m...

(Под небом Парижа

Песенка летает, м-м...)

Клошары зацикали на него:

- ТИХО ТЫ! ЗАМОЛЧИ! БЕДУ НАКЛИЧЕШЬ!

- Ля кэлль?! (Какую?!) - удивился доктор.

- Русалки услышат - начнут из Сены выпрыгивать!

- Ле кэлль сирэн?! (Какие русалки?!) - ещё больше удивился Стржемббельс.

- Генетически модифицированные мутантки, которых разводят на яхте "Эклипс". Они потом из океана мигрируют в акваторию Парижа, и Сена ими уже кишит! Короче, ты не в курсе. Ясно: ты шпион!

- Non, non! - запротестовал Стржемббельс, нащупывая на всякий случай в рукоятках костылей спусковые крючки "калашей".