Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- резиденция Путтипута на территории нацпарка в Тиверской губернии...

ЦЕЛЬ ╧ 9

Дворец "МАЙН ДОРФ" на Рублевке

ЦЕЛЬ ╧ 10

"ДАЧА БИСМАРКА"

под переименованным Кенигсбергом

ЦЕЛЬ ╧ 11

"ДАЧА ДОКТОРА ВИНТЕРА"

в Сердобольском уезде

бывшей Карело-Финской губернии

ЦЕЛЬ ╧ 12

"ПОДУШКИН ЛЕС"

- загородная резиденция Путтипута - бывшая дача великого князя Сергея Александровича, экспроприированная у него экспроприаторами эпспроприаторов в 1917-м; с 1937-го - дача партайгеноссе Маленкова. Расположена между шоссе и рекой в Подушкинском лесу...

Список продолжало ещё более десятка госдач Первого лица - дворцов, воздвигнутых или роскошно отреставрированых за счёт состриженной с безрогих овец и баранов шерсти и надоенного у безрогих козлов и коз молока. Ладони Путтипута зачесались, захотелось схватить топор и вырубить гектаров эдак сто семьдесят того самого Подушкинского леса.

- Зави-и-идуют!! А почему?! Да потому, что у самих всего-то по две, максимум - по три резиденции. Вот, и завидуют!

Руки зачесались ещё сильней, и Путтипут открыл ядерный чемоданчик, послюнявил палец и, водя им по красной кнопке, стал читать примечание под списком. В нём сообщалось, что одни только Соединённые Штаты Андромеды подготовили для первого удара семь тысяч высокоточных крылатых ракет повышенной дальности, пять тысяч из которых размещены на кораблях, курсирующих в непосредственной близости от поверхности Дурдониса.

У Путтипута зачесались зубы. Со времён знаменитых манипуляций Никиты Хрущёва с ботинком в конференц-зале ООН, и официального обещания "Мы вас похороним", на Дурдонисе стало считаться дурным тоном для первых лиц открыто угрожать западной цивилизации ядерным оружием. Поэтому, когда желание "похоронить" грёбаную западную цивилизацию в очередной раз накатывало, Путтипут нажимал тёмно-коричневую кнопку и повелевал:

- Выпускайте Жабу!

Оргазмирующая сама от себя, "звезда" дурдонской пропаганды - продажный третьесортный журнализд Кислов был любимцем Путтипута. И сейчас же на экране зомбовизора возник бритый скальп, раздалось уверенное кваканье, и Кислов, увлечённо играя в карманный бильярд, серьёзно так пугнул:

- Дурдонис способен превратить Соединённые Штаты Андромеды в радиоактивный пепел!

Квакнув дежурную страшилку, Кислов продолжил увлечённо ловить покемона в левом кармане брюк.

Обычно, слыша мантру про превращение врага в пепел, Путтипут ощущал себя могущественным волшебником, однако сейчас кваканье Кислова его не успокоило. Отшвырнув листок, он зарычал:

- Обложили сссуки... крррасными флажками! Нет-нет, не суки! А свиньи, да подсвинки!!

7. Амнезия

- ЯЙЦЕТРЯСЕНИЕ РАДУЖНОЕ! - орёт Трёхфаллый и пытается перегрызть сетку-рабицу.

А я хочу вспомнить хоть что-то, но в голове лампочка не загорается... Только синие сумерки за окном, и только удивительное ощущение любви - нежнейшее, сильнейшее, светлое. Тепло и любовь притекают ко мне от прекрасного мягкого существа. По сравнению со мной это существо большое-пребольшое! Мы у окна. Предрассветное ли это утро, поздний ли это вечер - не знаю. Только - это весна. Может быть, первая или вторая весна моей жизни. Тепло и радость наполняют меня, и комнату позади нас, и синие сумерки за окном, и тёмно-синее торжественное небо за голыми ветвями деревьев. Мягчайшее, нежнейшее существо бережно держит меня в руках. И мир вокруг нас - мы вместе - одна чистейшая любовь и одна бескрайняя радость. Ничего равного этому я уже не почувствую в жизни никогда. Как же давно это было? Сколько миллиардов секунд тому назад?

Я стараюсь припомнить что-то ещё, но внутри тьма - все-все лампочки перегорели... Только пахнет весенней землёй...

Ранняя весна всегда пахнет землёй. Это совсем другая весна. Солнечное утро. На склоне горы - деревья в бело-розовом цвету. Это наш сад. Обветшалый домик. Ароматы алычовой подливы, горячей мамалыги, свежего хачапура с копчёным домашним сыром. Отец завтракает перед работой. Во дворе сарай, дверь распахнута. Перед тёмным проёмом мачеха расселась на табурете - между ног у неё окровавленное ведро, а в руке большой нож, с которого капает кровь. Она потрошит несушку. Мачеха молодая. Когда матери не стало, отец взял её из деревни, что за рекой, к восходу солнца от нашей горы.

- Эл! - окликает она меня, лыбясь, как дура, и машет рукой, в которой нож.

Подхожу. Она показывает рассечённое куриное чрево, полное зревших в нём яиц: там одно - самое большое, очень большое - почти совсем поспело. Второе - чуть меньше - тоже немаленькое. Третье - поменьше. А дальше - много маленьких шариков-желтков без скорлупы. Чрево этой несушки перед моими глазами навсегда. Дура-мачеха зарезала пеструшку, которую мама звала Курочкой Рябой. У меня в голове чрево Курочки сразу сомкнулось и зажило, кровь брызгами собралась обратно, отрезанная голова подлетела и примагнитилась к шее, перья вихрем поднялись из ведра и встали на место. Ряба зажила второй жизнью.

- Коод код-код-ко-даа! - квохчет под правым виском, перебивая явь и сон, Курочка. - Жизнь светла и безмятежна, пока не случится яйцетрясение...