Седьмая вода

— Арс, солнце мое, как же я тебя хочу! — горячо шептала она у моего горла и торопливо старалась пробраться алчными пальцами под одежду. — У меня сто лет никого не было… Нам же было классно вместе… Давай снова… хоть иногда.

Совсем недолго я позволил ей это, устраивая себе некий тест. Сможет ли другая вызвать во мне нечто, хоть отдаленно похожее на то, что я чувствую, прикасаясь к моей Ваське? Почему-то мне вдруг оказалось важным выяснить этот вопрос окончательно. И я почувствовал. Осквернение. Руки другой женщины на моем теле, там же, где еще недавно меня касалась моя заноза, будто оставляли грязные следы, которые не смоешь так просто. Все во мне было против, отторгало Люсины ласки как что-то чужеродное, неестественное, и не потом что она — это она, а потому что она — не моя Васька. Позволяя этому происходить, я становился предателем. Причем, я не столько предавал Василису, а в гораздо большей степени самого себя и свои чувства к ней.

Крепко взяв похотливо трущуюся об меня женщину за талию, я сдвинул ее с колен и поставил на ноги.

— Люсь, я никогда не возвращаюсь — это раз. И отныне вообще недоступен — это два! — твердо сказал, наблюдая, как опьянение в глазах женщины быстро превращается в злость.

— Вот, значит, как? — вздернула она подбородок, даже не думая хотя бы прикрыться. — А как же с сестрицей твоей сводной? К ней возвращаешься?

— Я не буду ни с тобой, ни с кем другим обсуждать Василису. А тем, у кого сплетни насобирала, посоветуй языки прикусить.

— А то что? Пойдешь их искать и карать?

Я не собирался дальше вести разговор со взбешенной отказом женщиной. Я же не псих, да и свои нервы дороже. Поднялся и пошел к двери.

— Думаешь, ты сможешь жить с такой, как она, Арс? У нее же на лбу написано — чертова невинная принцесска! А тебе нужна шлюха, дикая кошка в постели! Такая же безбашенная, как ты сам! Сколько ты с ней продержишься, пока опять не захочешь быть просто свободным? И что потом? Она выдержит, не сломается, когда ты уйдешь? Черта с два! Тебе я нужна, понимаешь, Я! Я тебе время дала подумать, понять, что лучше никого не будет! Я же тебя насквозь вижу и принимаю таким, какой есть! Для меня тебе не надо будет себя переделывать и стараться быть идеальным, кем-то другим, не собой! Уходи, трахайся с кем хочешь, это твоя натура, только потом возвращайся. Я приму всегда! Со мной ты всегда можешь быть собой настоящим!

Я не хотел даже смотреть на Люсю, которая озвучила все мои страхи относительно себя и Василисы. Она была права, с одной маленькой поправкой. Все мои сомнения в прошлом, и от этих страхов я свободен.

— Нет, дорогая, это как раз с тобой и другими я не был собой. А с ней я настоящий!

— Ты вернешься! — услышал я, закрывая дверь кабинета и не ощущая ничего, кроме облегчения. Никогда я не вернусь.

Стало остро необходимо хотя бы голос Васькин услышать, и я набрал ее номер, не доходя до машины. Она явно была занята и практически отмахнулась от меня, но даже просто от звучания ее голоса в трубке меня попустило.

— Домой? — спросил меня Леха, и я кивнул, размышляя над тем, что было ошибкой вообще приходить сюда, ведь у нас не город, а чертово неиссякаемое месторождение сплетен. Надо поискать какую-нибудь приходящую медсестру или типа того, в конце концов, сейчас любой каприз за ваши деньги.

— Шеф, ты только это… сильно на нас не гневайся, ладно? — немного смущенно пробурчал Леха, избегая встречаться взглядом в зеркале.

— Слушай, я уже прямо боюсь. Неужели все так плохо?

— Ну, как… поправимо, — пробормотал подчиненный и переключился полностью на дорогу.

Во дворе никакого ущерба не наблюдалось, все было нормально, исключая разве что суету снующих туда-сюда людей в строительных робах. Но зато внутри…

— Леха, ты же сказал, что вы их впустили и сразу повязали, — я с тоской обвел глазами разгромленную гостиную. Марина нас убьет!

— Ну, как сразу… дали же несколько минут, чтобы было за что навалять. К тому же они ведь тоже не добровольно сдались. Пришлось повозиться.

— Ладно, ясно, — вздохнул, смиряясь. — Фиг с ним, с этим барахлом. Главное все целы и живы, а тут давно надо было ремонт сделать. В крайнем случае, не понравится хозяйке цвет стен — всегда перекрасить можно и мебель на другую заменить. Ведь так?

Я посмотрел на Молотова в поисках поддержки, но выражение его лица не было слишком ободряющим.

— Ну, чисто теоретически все всегда хорошо заканчивается. Ты главное к самому процессу философски отнесись, — только и нашелся ответить он. Ну да, совет давно и счастливо женатого мужика. Философски — это самое то.

Переговорив с прорабом и наведавшись в свою комнату, я, уходя, остановился перед Васькиной дверью. Вошел внутрь и, не сдержавшись, вытянулся на ее кровати, утыкаясь лицом в подушку, пропитанную едва ощутимым запахом ее кожи и парфюма. Каждая мышца в теле натянулась, а потом бесконечно медленно расслабилась, а внутри стало и тоскливо, и одновременно радостно. Скучаю, как же сильно, и уже сейчас, спустя всего несколько часов. Кто-то позвал меня, и я закончил мою минутку чувственного релакса и пошел вниз.