Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Концепция Гейтлэнда родилась еще в 1920-е годы применительно к газетам, когда политики, рекламодатели и некоторые социологи, отмечая информационный взрыв печати, не скрывали неприятного ощущения от того, каким представлялся мир в большинстве печатных изданий. Личные капризы редактора или экономические интересы его босса часто решали, какие «факты» должны наполнять газету. Незначительные международные инциденты могли быть превращены в вызывающие ужас сенсации. Основные глобальные сдвиги могли быть проигнорированы. «Привратники» сегодняшнего дня, безусловно, располагают более широким спектром приемов. Они могут осуществлять невидимый, с их точки зрения, исторически важный контроль, входя в состав правительств или регулирующих государственных органов, являясь руководителями корпораций, или машинами, или исследовательскими комитетами, каждый из которых участвует в контроле за разработкой и развитием систем, от которых мы зависим. Вы хотите получить точный анализ ДНК? Или защититься от эпидемии? Сформировать систему киберзащиты? Как вы, верно, догадываетесь, вы не сможете получить ничего из перечисленного, пока вы не пройдете через контролируемые кем-то «ворота» Гейтлэнда. Даже те системы, которые выглядят открытыми, – Интернет, мир долларовых транзакций США, регистры избирательных списков – ограждены подобными «воротами». Конечно, время от времени возникает баланс между «привратниками» и теми, кого контролируют ворота Гейтлэнда, между теми из нас, кто находится внутри системы, и инструментами и людьми, которые контролируют нас. «Традиционная литература фокусируется в основном на «привратниках» как на элите, которая сосредоточила в своих руках власть, в то время как те, кто огражден воротами, обычно рассматриваются как бессильные… – утверждает информационный теоретик Карина Нахон. – В информационных сетях вместе с тем следует придавать достаточный вес роли именно тех, кто внутри за воротами, поскольку быть предметом пристального внимания «привратника» вовсе не означает бессилие, или недостаток альтернативы, или что привратник проявляет принуждение. В действительности находиться в окружении ворот Гейтлэнда иногда является вопросом выбора». Но иногда, конечно, это также следствие необходимости.

Прежний мир, более неспешный, в отсутствие сетевых коммуникаций, также имел свои ограничения. Нации, правительства, военные, религиозные порядки – все это было укомплектовано и огорожено определенными линиями: линиями карт, линиями фронта, догматическими линиями. Союз Антанты, связывавший Великобританию, Францию и Россию вместе в прошлом веке, был той же системой их собственной безопасности, подобный Гейтлэнду, чем была и Пелопоннесская лига двадцать пять сотен лет назад. Решение о том, кто мог бы поменять шелк на специи за пределами границы династии Тан, было связано с ограничениями, подобными Гейтлэнду и имеющими такие же значимые последствия для китайских стратегов восьмого столетия, как и решение о том, что может или не может быть завезено в Трою для ее трагически неосторожного Совета. Но теперь, в эпоху, когда так много определяют коммуникации, контроль над Гейтлэндом дает его «привратникам» столь уникальные рычаги. И наконец, когда вы смогли разобраться в топологии нашего века, ощутив гнев или разочарование, надежду или готовность действовать, один из первых вопросов, которые вы должны себе задать, должен быть следующим: где «ворота», если я нахожусь в топологии Гейтлэнда?