Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Напряжение, существующее между концентрацией и распространением, действует как гидравлическое. Оно лишает могущества старые, некогда совершенно законные рычаги управления. Возьмем, к примеру, моего отца. Кардиолог, он является продолжателем медицинской традиции, передававшейся из поколения в поколение на протяжении тысячелетий, согласно которой врач – центральное звено контроля вашего здоровья. Если бы вас – не дай бог! – привезли в больницу на носилках, то вы должны были бы уповать прежде всего на десятилетия подготовки и практики моего отца. Но теперь почти каждый его пациент – даже тот, которого он буквально вырвал из лап смерти, – перепроверяет его, как только тот покидает помещение. У них еще даже трубки из носа не достали, а они уже «гуглят» свое заболевание, сканируют сайты сомнительной достоверности и вступают в сообщества людей с такой же болезнью. В то же самое время у заключений моего отца касательно его пациентов появляются конкуренты. Уже скоро формирующийся «Интернет ДНК», представляющий собой детализированные собрания историй лечения и взаимосвязанные базы данных медицинских обновлений и открытий, будет изучаться машинными интеллектами, способными ставить диагнозы быстрее и эффективнее, чем он. Постоянная связь между информационными центрами и датчиками, которые мы будем носить на себе (или в себе), только усугубит положение моего отца. Они, эти датчики, будут фиксировать то, на что он никогда не мог и надеяться, – незначительные, но опасные изменения в вашем сердечном ритме, опасные химические соединения, синтезируемые новыми лекарствами, ваше состояние в каждый отдельный момент вашей жизни.

Сети создают и концентрацию, и распределение. Результатом этого является уничтожение многих существующих структур. Взгляните на нашу многострадальную глобальную экономику. Безумное скопление богатства и организация массового найма дешевой рабочей силы функционируют согласно той же самой логике. Точно так же, как роль моего отца в качестве посредника в здравоохранении рвется на куски, так же и мировой средний класс сдавливается со всех сторон одновременно. Его рабочие места ускользают к автоматизированным машинам и вьетнамским фабрикам (распределение). Финансовое приращение в то же время происходит тем быстрее у тех, кто находится в самом центре системы, располагает большей информацией, большими возможностями и – во всех смыслах – большими связями.

Наложение экономики поверх сетевого пространства создает новое, разрушающее давление. «Нас просто-напросто уничтожают», – говорил мне мой друг из Южной Кореи о проседании экономики в его стране. Корейские компьютерные и телевизионные производители когда-то надеялись, что смогут разработать свое полностью независимое программное обеспечение, что их технология промышленного производства не будет иметь себе равных. Но их потребителей с самого момента своего появления начали переманивать к себе такие фирмы, как Google, Facebook и Apple. Местные корейские конкуренты не имели никаких преимуществ – и, следовательно, никаких шансов. Знаменитое корейское превосходство не устояло перед дешевизной китайского и затем вьетнамского производства, поставленных на конвейер. Работа в технологической компании, базирующейся в Сеуле, и работа в кардиологическом кабинете моего отца были странно схожи между собой.

Сейчас практически везде можно усмотреть проявление действия этой схемы сетевого разрушения, происходящего в результате появления мощнейших центров знания и широкого развития коммуникаций. Газеты сместили краудсорсинговые новостные ресурсы и умные ленты новостей в социальных сетях. Неприступные когда-то телевизионные сети времен «Веселой компании» и «Сейнфилда» поглощены дешевыми видеохостингами и другими интернет-платформами.