Седьмое лето

Три черты отличали трудовика от остальной педагогической братии – вечное похмелье, ненависть к окружающим, жена директор школы.

Если сложить все составляющие в единое целое, то можно охарактеризовать его систему образования следующим образом – «Да делайте вы что хотите, только по коридорам не шатайтесь и от меня, по возможности, от…сь».

Это ли не истинное ученическое счастье?

Главное вовремя «прижать жопу», если вдруг, по какой-то надобности, Пётр Владимирович выйдет из своей коморки, а в остальное время, можно творить всё, что заблагорассудится активной подростковой душе.

Любимым занятием на уроках труда, у Серёжи с Ваней, была игра в «Метёлочный хоккей». Берётся какой-нибудь обрубок деревяшки, заменяющий шайбу, две метлы на длинных черенках, назначаются, где у кого ворота – ну и в путь. Обычно, в данной забаве, в связи с отсутствием нужного количества инвентаря, участвовало только два человека, но если основательно и заранее подготовиться, то количество игроков можно существенно увеличить. Для этого необходимо зайти в специальную дверь под лестницей, на первом этаже, спуститься в подвал и, пока рабочий класс, там обитающий, не видит, спереть несколько «хозяйственных инструментов, для подметания помещений и территорий от мусора, опавшей листвы и т. п.». Главное, потом, также незаметно их вернуть на место. А то школьные трудяги-работяги хотя и совсем без какого-либо образования, но всё равно – далеко не дураки и от их ладоней хрустел уже не один ветреный, юношеский затылок.

Но сегодня мётлы стояли не тронутые, так как Серёжа и Ваня хотели приготовиться к выпускному вечеру, посвящённому окончанию шестого класса и назначенному на этот четверг.

Чего скрывать, своих одноклассников они недолюбливали оба, один по одним причинам, другой по другим, а вдвоём, по третьим. Но предчувствие каникул, хорошая погода, желание выделиться – сделали своё дело и социальные отщепенцы решили подарить «всем сёстрам по серьгам», а если точнее, по свинцовой медали, которые они выплавили на прошедших выходных, в количестве двадцать одной штуки. И теперь, осталось просверлить в каждой дырочку, для верёвочки, чтоб был способ фиксировать их на шее однокашек, которые естественно обезумят от счастья, получив такие шикарные сувениры.

Подойдя к сверлильному станку и чётко помня завет Петра Владимировича «Если кто к нему полезет без меня, руки на хрен пообрываю!» будущие дарители нажали на кнопку «Вкл».

Сверло завертелось.

Первая дырка, по неопытности, получилась чуть кривовата, вторая уже заметно лучше, третья вновь так себе, четвёртая вообще испортила всю медаль (что ж делать, кто-то останется без подарка и, судя по тому, что Лену Троекурову не любила не только учительница литературы, то, как говорится – хоть к гадалке не ходи), пятая же вышла почти идеальная. Шестой и последующим, появиться уже было не суждено.

В коморке трудовика затих радиоприёмник – верный признак того, что, насквозь пропитый педагог, с желтыми от никотина ногтями, сросшимися бровями, когда-то сломанным носом и болтающейся, мешком, одежде, на очень худощавом теле, скоро выйдет к своим ученикам (хотя, наверняка, он даже не помнит, какой сейчас у него класс, да и в принципе, какая разница?).

Двое выключили станок, шустро спрятали медали за пространство между шкафом с инструментами и стеной, да побежали прижимать пятую точку в соседний класс, предназначенный для теоретических занятий.

Вовремя.

Следом зашел учитель труда, которого видно совсем одолела депрессия, раз решил, в кои-то веки, провести занятие. Он высыпал из пакета, на стол, кучу перепутанных проводов, лампочек трёх цветов (красные, желтые, зелёные) и тумблеров. Объявил, что сейчас будет обучать электричеству и делать схемы светофоров.

Ваня с Серёжей переглянулись – это надолго.

Хотя есть шанс, что вечером, после уроков, Пётр Владимирович забуровится на третий этаж в кабинет обэжиста Александра Ивановича – вдвоём ведь депрессовать веселее.

Один пропитый, другой пробитый.

В голову. Три года назад. В случайной драке. Теперь срывался, но не часто, всего раза три в год, во время обострений. И, слава богу, что лишь однажды, ученики были свидетелями, этих безумных глаз, этой засохшей слюны в уголках рта, этого в кровь обкусанного ногтя на указательном пальце правой руки (почему-то всегда страдал только он один). Да этих страшных, для ещё не подготовленных к взрослой жизни детских умов, рассказов о войне, в которых особое внимание уделялось подробностям участия в боевых действиях самого «Санька».

«И срывая бельё,
И с себя и с неё,
Он кричал ей – Война всё спишет…»[22]