Седьмой читатель

Наступила ночь. Сунь Мэй сидела в дежурной комнате и безучастно смотрела на настенные часы. Монотонный звук тиканья, казалось, стал ее единственной поддержкой, однако по мере того, как медленно двигалась часовая стрелка, ее взгляд становился все более отчаянным.

Когда же она увидит его?

Ей хотелось выкатить У Ханю целый список претензий, но Сунь Мэй не решалась навестить его в больнице. Сегодня она вся извелась в ожидании, когда он заглянет, но при встрече в коридоре У Хань вежливо и холодно сказал:

– Тетя Сунь, вы, наверное, устали.

«Тетя Сунь. Он назвал меня тетей Сунь…»

На столе лежал только что начатый джемпер, и каждый раз поздно вечером Сунь Мэй доставала его и тайком вязала. В данный момент он просто валялся на столе, а из него беспорядочно торчали спицы, как будто это был труп недавно убиенного…

Сунь Мэй вздрогнула при этой мысли. Она с трудом пришла в себя и снова принялась за вязание. Петелька за петелькой.

Жестяная дверь заскрипела – кто-то вошел.

Немного успокоившееся сердце Сунь Мэй вновь забилось. Так поздно мог вернуться только У Хань.

Она перестала вязать и уставилась на дверь, ее грудь вздымалась и опускалась.

Однако У Хань так и не пришел. Вместо этого громко хлопнула дверь в библиотеку.

На глаза навернулись слезы.

Сунь Мэй еще некоторое время плакала: ей нечем было дышать, как будто в груди раздувался воздушный шар, который становился все больше и больше. Она встала, выскочила за дверь и распахнула дверь в библиотеку.

У Хань сидел в темноте, и бинт его на затылке казался кипенно-белым. Хотя юноша не оборачивался, Сунь Мэй все равно чувствовала, как он дрожит.

Ее сердце сразу же смягчилось.

– Что с тобой?

Ответа не последовало. Слышалось только клацанье зубов.

Сунь Мэй подошла к нему. Его голова была опущена, а все тело сжалось, словно пружина, как у испуганного животного.

Она обняла его и почувствовала, как все его тело напряглось и словно похолодело изнутри. Сунь Мэй протянула руку и, едва коснувшись его щеки, почувствовала влажный холод.

– Мне крышка! – Его голос был хриплым.

Видимо, он сходил в здание театра, чтобы забрать костюм, спрятанный в бачке.

У Хань трясся все сильнее и сильнее, прижимаясь к ней так, словно хотел спрятаться.

Сунь Мэй прижалась к его плечам, но не могла их удержать. Он цеплялся за нее, словно искал, за что можно ухватиться.

У Сунь Мэй перехватило дыхание. Изо всех сил сжав плечи У Ханя, она прошептала:

– Ну, перестань… не убивайся так… Это я забрала…

У Хань, дрожавший, как осенний лист, внезапно затих. Через несколько секунд он решительно высвободился из объятий Сунь Мэй, откинулся в кресле, опустив голову, и громко вздохнул.

– Как ты узнала?

Сунь Мэй вдруг почувствовала себя обессиленной. Хрупкий и беспомощный мальчик был ей знаком, а вот жесткий и холодный человек, что сидел сейчас перед ней, внушал страх.

– В тот день, когда ты прятался в туалете, я была за стеной и все видела.

– Помнится, я говорил, что запрещаю тебе идти на спектакль. – У Хань вновь обрел самообладание, его тон стал ледяным. – А теперь отдавай мне мои вещи.

Сунь Мэй закрыла за собой дверь, и в библиотеке стало совсем темно. Прикусив губу, она тихо спросила:

– Зачем ты убивал?

У Хань помолчал немного и медленно ответил:

– Из-за тебя.

– Из-за меня? – Глаза Сунь Мэй на мгновение расширились. – Я-то тут при чем?

– Это из-за того письма, которое ты нечаянно сунула в книгу.

У Сунь Мэй подкосились ноги, и она чуть не рухнула на пол.

– То есть они читали это письмо?

У Хань тихонько рассмеялся:

– Ну, раньше я так думал…

– Что значит «раньше»? – встревожилась Сунь Мэй, отчаянно тряся У Ханя. – Что ты имеешь в виду? Отвечай скорее!

У Хань покачал головой:

– Ты не поймешь… – Он внезапно улыбнулся. – А теперь отдай мне мои вещи.

Тело Сунь Мэй задрожало, словно из нее в одно мгновение выкачали все силы. Она упала к ногам У Ханя, ее губы открывались и закрывались, как у рыбы.

– Твои вещи… попали к Тан Дэхоу.

* * *

Поздняя ночь, крошечная внутренняя комната в дежурке. Два горячих тела, сплетающиеся воедино, жадно глотающие воздух, задыхающиеся, дрожащие.

У Хань двигался с яростью, не обращая внимания на громкий скрип кровати. Он прекрасно понимал, что всего час назад другой мужчина делал то же самое.

Это унизительно.

Потом Сунь Мэй застилала постель, а У Хань сидел на кровати голый и курил. Сунь Мэй несколько раз толкала его, но молодой человек продолжал смотреть на дым перед собой.

Выкурив сигарету, он уставился на щербатую стену и вдруг заявил:

– Убьем его!

Сунь Мэй, расчесывавшая волосы, обернулась:

– Что?!

У Хань несколько секунд смотрел на нее, потом медленно произнес:

– Давай убьем его.

* * *

Тан Дэхоу потел, лежа на Сунь Мэй, а она безразлично смотрела в потолок. Как он ни старался, Сунь Мэй не реагировала – бревно бревном.

Тан Дэхоу это расстраивало и еще сильнее раздражало; пару раз он не сдержался и отвесил ей пощечину. На щеках Сунь Мэй медленно проступили темно-красные отпечатки ладоней, но она не заплакала и не возмутилась, а лежала неподвижно.

Тан Дэхоу со злостью оделся, ворча:

– Как будто труп трахал… С таким же успехом мог и подрочить!