Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

Бывает так, что смотрит человек – и не видит. Глаза вроде открыты, а он не замечает, пока кто-нибудь не укажет ему пальцем. Мы нередко упускаем из виду нечто очень важное, и только потому, что это важное не соответствует нашим ожиданиям или исканиям. Задним числом, когда мы уже точно знаем, чего нужно было остерегаться, нам только и остается что удивляться, как мы могли такое пропустить. Так, собственно, и получается с седьмым днем: мы смотрим его библейский контекст, в котором представлены его уникальные отличия от прочих дней, но многое не видим.

Как отмечалось в предыдущей главе, библеисты допускают ошибку, поставив под сомнение взаимосвязь между седьмым днем и творением. Но и те, кто признает эту связь, часто полагают, что седьмой день появился в то время, когда все в этом мире было хорошо. В итоге в качестве системы координат, в рамках которой исследуется этот день, выступает рай Божий, где в симфонии творения не должно было звучать ни единой нестройной ноты, где, по идее, не было ничего, что угрожало бы совершенному миру.

Однако на самом деле тезис о полной безмятежности в раю не совсем верен. Если принять его за аксиому, то нам не постичь полноты смысла седьмого дня с точки зрения его истоков. Дело в том, что событие, которое читателям Библии известно как «искушение в раю», нарушившее существовавшую гармонию, на самом деле произошло вследствие коварного обмана. Причем в этой истории речь идет не только о том, как были введены в заблуждение люди, но и о выбивающемся из общего хора голосе, в результате чего седьмой день помещается в контекст противоборства между двумя силами.

История о коварном обмане

В третьей главе книги Бытие описывается настолько драматическая перемена в состоянии сотворенного мира, что прежде чем углубляться в ее причины, необходимо внимательно рассмотреть, что было до того и каким оно стало после. В следующей таблице проводится наглядное сравнение между «до» и «после»:

В состоянии, которое мы называем «до», мужчина и женщина совершенно наги, но они этого не осознают, у них не возникает чувства неловкости или стыда (Быт 2:25). Но состояние меняется, наступает «после», и происходит всплеск самосознания, появляются неловкость и стыд, а наряду с ними и стремление прикрыть ту часть тела, которая теперь приводит их в смущение (Быт 3:7). В Быт 1:31 утверждается, что все «хорошо весьма», но «после» землю постигает проклятье, и уделом человека становятся тяжелый труд, борьба и, наконец, смерть (Быт 3:17–19). Бог с самого начала поселил людей в Едемском саду, и по всему было видно, что это надолго (Быт 2:15). Но «после» грехопадения Он изгоняет их из райского сада и предпринимает меры, чтобы они туда не вернулись (Быт 3:23, 24). Более того, если вспомнить о том, ради чего Бог учредил седьмой день, то состояние «до» в райском саду описывает взаимоотношения между Творцом и людьми, в рамках которых они встречались лицом к лицу в обстановке доверия, любви и взаимопонимания. Ничто не предвещало перемены – этого леденящего чувства отчуждения, появляющегося «после» и нашедшего отражение в следующих словах: «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт 3:8). Под гулкими сводами первых глав книги Бытие, которые написаны таким прозрачным языком, что каждая мысль эхом отражается по нескольку раз, еще долго звучат отголоски слов, описывающих это жуткое разобщение: «Голос Твой я услышал… и убоялся… и скрылся» (Быт 3:10).

РАССКАЗ О ГРЕХОПАДЕНИИ ПРОИЗВОДИЛ НЕИЗГЛАДИМОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ НА ПОСЛЕДУЮЩИХ БИБЛЕЙСКИХ АВТОРОВ

Какие бы мысли и чувства ни вызывал этот рассказ у современных толкователей, можно с уверенностью утверждать, что на последующих библейских авторов он произвел неизгладимое впечатление. В одном из величайших пророческих видений Ветхого Завета потерянный рай служит постоянным ориентиром для будущего блаженства, к которому всем сердцем устремлен пророк.