Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

Приведенные выше примеры не позволяют в полной мере оценить тот вес, который имеют первые главы книги Бытие в истории христианства. В то же время свою значимость книга Бытие приобретает именно в библейской перспективе. Возьмем, к примеру, Уолтера Брюггеманна, своего рода возмутителя спокойствия в толковании Ветхого Завета. Он не считает, что история возникновения отчуждения между человеком и Богом, описанная в Бытие, это ключевой текст, лежащий в основании всех последующих событий[93]. Брюггеманн утверждает обратное, а именно, что этот отрывок из книги Бытие «абсолютно несуществен»[94]. По поводу идеи, что событие, произошедшее у дерева познания добра и зла, – грехопадение в его однозначно катастрофическом смысле, – Брюггеманн также категорично утверждает, что «эти представления как нельзя более далеки от библейского повествования»[95]. Кроме того, он резко критикует идею, что в первых главах книги Бытие рассказывается о вхождении зла в мир. По его словам, «Ветхий Завет не проявляет никакого интереса к столь абстрактным вопросам»[96]. Наконец, не соглашаясь с тем, что данный текст раскрывает происхождение смерти, Брюггеманн настаивает, что «Библия не углубляется в вопросы подобного рода»[97].

Далеко не все исследователи думают так же, как Брюггеманн, однако на его возражения все же стоит обратить внимание, поскольку они побуждают нас заново проанализировать эту историю в ее изначальном контексте, а также с учетом ее многочисленных отголосков в других библейских книгах. Можно с полной уверенностью утверждать, что позиция Брюггеманна противоречит имеющимся данным. Его слова об «абсолютной несущественности» рассказа о грехопадении могут сойти за правду, если судить о нем по его объему, но они выглядят совсем иначе, если принять во внимание его качественные параметры: переход от невинности к виновности, от близости к отчуждению[98], от уверенности к страху, от счастья к скорби, от жизни к смерти, от свободного доступа к дереву жизни к изгнанию из райского сада. Читатель книги Бытие поступит правильно, если примет во внимание все содержащиеся в этой истории предпосылки для последующего библейского повествования, но все же сначала лучше позволить тексту истолковать самого себя, дать ему возможность прозвучать в собственном изначальном контексте. Многие, прочитав этот текст без предубеждения, скорее всего увидят его в том же ракурсе, что и авторы Нового Завета.

Эта история позволяет нам верно оценить значение победы Иисуса над искусителем в Новом Завете. Концепция второго Адама в посланиях Павла не имеет смысла без книги Бытие. Называя смерть «последним врагом», главным чужеродным элементом бытия (1 Кор 15:26), Павел отталкивается прежде всего от состояния «до» и «после», описанного в Бытие, то есть от осознания того, что смерть изначально не входила в намерения Божьи и что придет время, когда «смерти не будет уже» (Откр 21:4).

Внимая чуждому голосу

Между рассказом о творении и душераздирающей сценой изгнания мужчины и женщины из райского сада располагается история о голосе, привнесшем раздор в блаженное существование первых людей (Быт 3:1–6). Этот голос занимает центральное место в данном повествовании, и без него цельный сюжет просто разваливается на части.

Прежде чем мы попробуем разобраться в бунтарских мыслях, озвученных в этой истории, стоит напомнить о двух записанных в Библии положениях, против которых выступил змей.

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой (Быт 1:31).

И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт 2:16, 17).

Эти два библейских стиха, в первом из которых дается оценка сотворенному миру, а во втором сформулировано условие сохранения жизни людей, являются объектом меткого, выверенного удара Божьего противника.

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: «не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт 3:1)