Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

Змей задает первый библейский вопрос и заводит первый приведенный в Библии разговор. Он ставит под сомнение благость Божью. Неужели Бог так несправедлив, что поселил вас среди всех этих деревьев и при этом запретил вам есть их плоды? Он выставляет Бога лжецом: «Нет, вы не умрете», – говорит он им. Он подрывает авторитет Божий и раскрывает перед людьми новые и привлекательные перспективы. Когда авторитет власти или закона, или обычая, или природного чутья подорван, у человека развязаны руки – он дает волю воображению, предвкушая новые свершения и открытия. В тексте сказано: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи», а это значит, что Ева уже составила суждение о том, правильно ли будет попробовать его плод на вкус. В каком-то смысле она уже вкусила от дерева, еще даже не протянув к нему руку[108].

В своем весьма остроумном пересказе этого библейского отрывка Р. У. Моберли показывает, как беззастенчиво змей искажает слова Бога.

В Божьих словах был сделан акцент на свободе – человек мог вкушать от любого дерева, только одно было под запретом. Змей же распространяет этот запрет на все деревья. Вместо разрешения: «От всякого дерева в саду ты будешь есть», мы получаем запрет: «Не ешьте ни от какого дерева в раю», якобы установленный Богом. Зачем же змею нужно было произносить слова, которые, как вполне справедливо указывает женщина, явно не соответствуют истине? Дело не только в том, что змей тем самым вовлекает ее в спор. Главное здесь – подтекст, который скрывается за его словами. Проблема не в том, что слова змея содержат очевидную ложь. Хитрый змей прежде всего хочет навести человека на мысль, что Бог способен навязывать неразумные, необоснованные запреты, что Он более заинтересован в запретах, чем в свободе. Такого рода обвинение не так-то просто опровергнуть. Для этого мало указать на очевидную неточность в словах[109].

Как уже было сказано выше, змей начинает со лжи. И неважно, что ему приходится слегка отступить после первого натиска. Моберли верно подмечает подтекст его речей – «Бог способен навязывать неразумные, необоснованные запреты»[110]. Стоит змею зайти немного с другой стороны – и вот эта мысль уже не вызывает возражений и даже гораздо меньший запрет уже кажется необоснованным. Человек начинает по-иному смотреть на Бога; он уже не так уверен в Его благости, в том, что Ему можно доверять.

В центре этого разговора между женщиной и змеем находится вопрос: каков Бог? Что Он из Себя представляет? Моберли, безусловно, прав, что «в Божьих словах был сделан акцент на свободе»[111], однако змей истолковывает Его слова иначе – как ущемление свободы и несправедливый запрет. Вопрос о Божьей мотивации мы не можем обойти стороной. Тот же Моберли отмечает, что