Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

«Я избрал его» – именно так сформулирован этот текст во многих авторитетных библейских переводах. Но встречаются и другие варианты – «Я познал его» или даже «Я знаю его», что ближе к оригиналу. Эти варианты подразумевают взаимную привязанность и близкие отношения, что дает нам основание усмотреть в этой фразе следующий смысл: «Я вижу в нем Своего друга»[137]. Потрясающий разговор между Богом и Авраамом, который вполне справедливо называют «грандиозным»[138], это двусторонняя коммуникация, в рамках которой оба участника внимательно прислушиваются друг к другу, оба дают содержательные ответы, и оба выносят из этого обмена мнениями нечто важное. Думается, очень немногие после Авраама поднимались до таких высот во взаимоотношениях с Богом или даже помышляли о том, что такие взаимоотношения возможны. Однако в данном случае мы наблюдаем полное взаимопонимание между Богом, Который хочет, чтобы Авраам нечто понял[139], и Авраамом, который стремится это понять[140].

ОТКРОВЕНИЕ О БОГЕ ДОСТИГАЕТ НЕВИДАННЫХ ВЫСОТ В ИНТУИТИВНОМ И ТОНКОМ ПРОНИКНОВЕНИИ АВРААМА В СУТЬ БОЖЬЕГО ХАРАКТЕРА

Так что нет ничего удивительного в том, что Павел и Иаков в Новом Завете взирают на Авраама как на идеал, пример для подражания. Откровение о Боге достигает невиданных высот не в раскатах грома и не в торжественных заявлениях, которые несколько веков спустя сопровождали исход израильтян из Египта, а в интуитивном и тонком проникновении Авраама в суть Божьего характера. Впрочем, это не значит, что Павлу нет дела до нравственных критериев, провозглашенных на Синае. Даже беглый взгляд на приведенный самим Павлом перечень того, что можно делать, а что нельзя, во многом пересекается с Десятью заповедями. Однако Павел, по причинам, которые мы рассмотрим позднее (глава 13), старается заимствовать свои идеалы не из свода законов. Прежде чем привести перечень наиболее отвратительных пороков, он заявляет, что «дела плоти известны» (Гал 5:19–21). По мнению Павла, подлинных христиан отличает «плод духа» (Гал 5:22), а не плод усилий человека, старающегося соблюдать законы.

Отсутствие ясно изложенных в Писании заповедей в период до Авраама, о котором сказано, что он соблюдал уставы и законы Божьи (Быт 26:5), не означает, что Божья воля тогда еще не была открыта. Молчание по поводу субботы или любой другой заповеди подразумевает, что лишний раз говорить об этом не было нужды, поскольку человек и так знал, к какому идеалу он должен стремиться. Закон не становится более обязательным от того, что его самым тщательным образом распишут и облекут в четкие указания. А вот обратное вполне возможно! То есть идеал оказывает на людей более мощное сдерживающее влияние, когда нет нужды о нем упоминать. Возможно, «закон» более действенен, когда человек руководствуется в своей жизни духовными началами без устного или письменного понуждения извне. Именно таким изображен в книге Бытие Авраам – человек, воплотивший в себе веру в Бога до такой степени, что Павел с полным правом мог назвать его «отцом всем нам» (Рим 4:16)[141].

Если седьмой день и выпал из поля зрения автора книги Бытие, то это вовсе не означает, что он к тому врмени еще не вступил в силу или, наоборот, ее утратил. Ведь мы не говорим, что солнце, опустившееся за горизонт, перестало существовать. Согласно Библии, седьмой день существует столько же, сколько и род людской. Когда о нем снова заходит речь в книге Исход в связи с освобождением Израиля из египетского рабства, в возобновлении соблюдения субботы (Исх 16:1–31; 20:8–10) не усматривается какой-то новизны, о нем говорится как о чем-то уже известном.

Сегал указывает, что «вся история сотворения мира за шесть дней, изложенная в первой главе книги Бытие, и неразрывно связанный с ней рассказ о дне покоя принадлежат эпохе патриархов или, если точнее, самому Аврааму»[142]. Сарна также подтверждает древнее происхождение седьмого дня, отмечая, в частности, что суббота, «предположительно, была учреждена» до откровения на Синае[143]. Мартин Бубер выражает убеждение, что заповедь о субботе «прозвучала на Синае не впервые, она уже была; верующим нужно было лишь “вспомнить” о ней. Да и в пустыне Син, где была дана манна с небес, она прозвучала тоже не в первый раз. Там она тоже была провозглашена как нечто уже существующее»[144]. Моберли в качестве косвенного свидетельства приводит раввинистическую традицию, согласно которой «Авраам соблюдал Тору до того, как она была открыта Моисею»[145]. Безусловно, эта мысль в раввинистической литературе представлена очень подробно и широко, дабы ни у кого не осталось сомнений, что «Авраам более прочих воплощает в себе смысл выражения “жить по Торе”»[146]. Для еврейских богословов само собой разумеется, что жизнь по Торе, которую вел Авраам, включала в себя соблюдение седьмого дня.

Imitatio Dei