Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

Более того, данная мысль, а также особый язык, присущий Второзаконию, перекликаются с рассказом о манне, изложенным в книге Исход. Там история с манной также представлена как своего рода испытание. В Исходе концепция испытания, назначенного и проваленного, составляет костяк всего повествования о манне. Она сыграла важнейшую роль в возвращении субботе ее значения. Когда освобожденный народ стал переживать о том, что они будут есть и за счет чего существовать в пустыне, Бог сказал Моисею: «Вот, Я одождю вам хлеб с неба, и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему, или нет» (Исх 16:4).

По мере развития сюжета становится ясно, что «испытание» оказалось народу не по плечу. «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» – вопрошает Бог Моисея, когда некоторые из израильтян отправились на поиски манны в седьмой день (Исх 16:28). Эти слова говорят о том, что народ то и дело пренебрегал теми преимуществами, которыми Бог его наделил. Он не сумел воспринять и приспособиться к новой реальности – реальности свободы.

Но если это было испытание, то что именно хотел выяснить с его помощью Моисей или даже Бог? Не стоит думать, будто Бог решил без всякой на то причины, по собственной прихоти, испытать народ на верность, провести, так сказать, вступительный экзамен. Открывающаяся нам картина гораздо сложнее. Жак Дюкан отмечает, что в древнееврейском языке слова и понятия имеют более широкое и гибкое смысловое наполнение, чем в западных языках. «Основная идея, содержащаяся в еврейских словах, конкретна и точна, выражает действие и общий итог», – пишет он[171]. В этой истории просматривается не только то, как поступал народ. Скорее, речь идет о реакции людей на то, как поступал Бог. Бог устроил им столь строгую проверку не для того, чтобы они прошли ее или не прошли. Моисей разъяснил, что чудо с манной было нужно для того, чтобы «узнать, что в сердце твоем» (Втор 8:2). В данном случае в качестве «действия и общего итога» выступают чудеса Божьи, которые Он посылал Своему народу изо дня в день, и особые приготовления, связанные с субботой. Бог запустил процесс, который должен был изменить представления израильтян о Боге и их жизненные приоритеты.

Что же подумали они о Боге в тот день, когда Он ниспослал им манну в пустыне, где не было никакого пропитания? Какие чувства они испытали по отношению к Богу в седьмой день, когда на земле не оказалось ни единой белой крупинки? Какие мысли посетили их, когда они выяснили, что только в этот день вчерашняя манна остается свежей? Бог даровал им седьмой день как день, свободный от тяжкого труда, и все же многие по привычке отправились в пустыню на поиски пищи. По их поведению видно, что свобода давалась им совсем не просто.

Манна выпадала каждый день и каждую неделю по крайней мере в течение сорока лет. Это явление прекратилось, только когда израильтяне достигли новой земли и им стали доступны иные источники пропитания (Нав 5:12). Поэтому на самом деле «испытание», о котором мы говорим, было предназначено для того, чтобы проявилось их отношение к Богу, Который освободил их, повел за Собой и позаботился об их нуждах. Он предложил им жизнь, исполненную свободы и достоинства, показав, что свобода достижима только в общении с Творцом. Причем эта свобода была предложена в контексте конфликта вопреки активному сопротивлению фараона. В книге Исход по этому поводу дается недвумысленный посыл: Бог выступает гарантом свободы, потому что она была бы невозможна без Его противодействия угнетателям.

Так как же люди откликнулись на это щедрое предложение? Согласно заявленной цели испытания, оно должно было открыть, «что в сердце твоем» (Втор 8:2). Поэтому по его окончании встали вопросы: «Как теперь вы относитесь к тому, что произошло? Что теперь в вашем сердце?». По ходу повествования у нас появляется возможность сформулировать по крайней мере четыре пункта касательно седьмого дня. Во-первых, Исход подтверждает превосходство субботы, указывая на ее возрождение как на событие столь же значимое, что и ее первое упоминание в книге Бытие.