Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

В Божьем завете с Израилем заповеди, напротив, служат продолжением того благословения, которое они получили, когда Бог освободил их от рабства. С этой точки зрения Десять заповедей – это такой же дар, что и свобода. «Итак, Израиль, – вопрошает Моисей, – чего требует от тебя Господь, Бог твой? Того только, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего, ходил всеми путями Его, и любил Его, и служил Господу, Богу твоему, от всего сердца твоего и от всей души твоей, чтобы соблюдал заповеди Господа и постановления Его, которые сегодня заповедую тебе, дабы тебе было хорошо» (Втор 10:12, 13). Заповеди даны, чтобы израильтянам «было хорошо», а не как надуманные, произвольные условия, критерии проверки на нравственную прочность или средства измерения благодарности[195]. В христианском богословии сейчас происходит серьезный сдвиг. Склонность христианских богословов выставлять Закон Божий как нечто абсолютно негативное пошла на убыль, причем некоторые библеисты настаивают на возврате к библейскому взгляду на Закон как на благословенный дар[196].

ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ – ЭТО ТАКОЙ ЖЕ ДАР, ЧТО И СВОБОДА

Контекстом Десяти заповедей служит завет с Богом. Любое нарушение условий завета угрожает самому человеческому существованию, поставив людей на грань самоуничтожения. У Йоханнеса Педерсена есть целый ряд слишком смелых выводов, сделанных в его классическом исследовании жизни и общественных институтов Израиля, но его взгляд на завет можно считать вполне объективным. Согласно древнееврейским представлениям, «человек рождается в результате завета и для завета, и всякий раз, когда он совершает тот или иной шаг в жизни, он заключает завет или действует на основании уже существующего завета. Если удалить все, что подпадает под определение завета, то бытие превратится в прах, распадется на куски, потому что ни одна душа не живет изолированно от других… Посему упразднение завета привело бы не только к распаду общества, но и к гибели каждой отдельной души»[197]. Быть в завете означает памнить о начале отношений, о взаимности, о верности – все эти слагаемые служат важными нитями в ткани бытия. Разорвать завет – значит положить начало процессу разрушения. Таков контекст, в котором находится заповедь о субботе.

Нарративные корни заповеди о субботе

Наиболее выдающейся чертой заповеди о субботе является ее смысловое наполнение.

Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его (Исх 20:8–11).

Здесь следует отметить три важных момента. Во-первых, громогласное «помни», прозвучавшее на Синае, указывает на то, что народ был уже знаком с седьмым днем[198]. Бог не учит чему-то новому, а напоминает о ранее известном. Более того, призыв помнить седьмой день означает нечто большее, чем просто не забывать; ведь его невозможно выбросить из памяти – день есть день, он был и будет. В заповеди о субботе самые глубокие смыслы изложны нарративным языком: суббота рассказывает некую историю.

Таким образом, повествовательный характер присущ не только вступительной части, в которой напоминается об освобождении (Исх 19:4), но и самой заповеди. Можно сказать, что заповедь о субботе более других заповедей в Десятисловии насыщена повествованием. Если связь с Израилем придает субботе более частный характер, то увязывание с творением делает ее общим достоянием: Израиль будет соблюдать субботу именно потому, что Бог есть Творец всего человечества. Или, как сказано у Бенно Якоба, «ни субботний покой, ни трудовая неделя не могли удостоиться большей чести, ведь именно Бог подал пример и в том, и в другом»[199].

Божий покой сразу после сотворения мира служит обоснованием для субботней заповеди в книге Исход так же, как и причиной учреждения седьмого дня в книге Бытие.