Седьмой этаж, годы 1-3

 — Да ладно тебе, Эм, — мягко улыбнулась ей Лиза и обняла её за плечи. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Вернётся твой Глеб через пару дней, устрой ему хорошую взбучку, чтоб не оставлял тебя без возможности с ним связаться в случае необходимости. Если нельзя мобильником пользоваться, значит надо другие какие-то надёжные средства связи иметь. Эх вы, горе-колдуны, не можете придумать ничего толкового, чтоб людям не надо было нервы себе трепать! — недовольно заявила она и воззрилась на Петра так, словно именно он был виноват в отсутствии технического прогресса в магическом сообществе.

 Тот от такой жуткой несправедливости дар речи потерял и только растерянно хлопал своими круглыми глазами.

 — Перестань, Лиз, Петя-то тут при чём? — вступилась за него Эм. — Петь, я тебе очень признательна. Спасибо, ты очень меня выручил. И прости, пожалуйста, за беспокойство.

 — Да что ты, Эм? Ну, какое беспокойство? — Пётр стал пунцовым. — Ну… если всё уже выяснилось, я тогда пойду…

 — А может, чайку все вместе попьём, а, ребята? — предложила Лиза.

 — Конечно, давайте чаю попьём. Не отказывайся, Петя, у нас очень вкусное печенье есть, - поддержала её Эм, которая уже совсем повеселела и даже почувствовала, что сильно проголодалась.

 — Ну... да… я с удовольствием, — заулыбался Пётр.

 Они полночи просидели втроем на кухне, болтая обо всём подряд. Разговор каким-то образом коснулся живописи. Оказалось, что Пётр, помимо всего прочего, ещё и неплохо разбирается в искусстве. Он увлечённо стал рассказывать девчонкам о художнике Нико Пиросмани, который однажды подарил актрисе Маргарите Де Севр все цветы Тифлиса, распродав своё имущество. Воодушевлённый вниманием своих слушательниц, Пётр вошёл в раж и стал описывать в красках его картины, заражая девчонок собственным восторженным настроением и заставляя их проникнуться темой до глубины души. К концу посиделок у девушек было такое ощущение, словно они побывали в художественной галерее и получили вполне отчётливое представление о примитивизме.

***

 На следующий день Эм и Лиза проспали почти до самого обеда, благо, был выходной. Обе здорово устали от вечернего переполоха. Эм спала крепко, без снов, а проснувшись, первым делом взяла в руку свой тезаурус. Он согрел ладонь теплом, и на душе стало легче и спокойнее.

 Эм всё ждала, что совсем скоро придёт Ира, принесёт ей, наконец, весточку от Глеба, и она сможет окончательно успокоиться.

 Ира пришла только под вечер. Эм уже даже начала волноваться, что та совсем не придёт. Она переделала все возможные дела, которые могли бы её отвлечь, и больше часа просто сидела в холле, сгорая от нетерпения. Наконец в коридоре раздался цокот каблучков. Эм подхватилась с дивана и сделала несколько шагов по направлению ко входной двери. Створки стеклянной двери разъехались в стороны, впуская в комнату долгожданную гостью. Она приветливо улыбнулась Эмме.

 — Привет, Эмма. Я Ира. Помнишь, мы как-то тут встречались?

 — Ну конечно, помню, — улыбнулась в ответ Эм.

 Она секунду помялась, испытываю некоторую неловкость от того, что, вероятно, зря побеспокоила эту девушку, но всё же задала вопрос, который мучил её уже столько часов подряд:

 — Ира, ты виделась с ним? С ним всё в порядке?

 — Да, конечно! Я видела его всего час назад. Глеб в больнице, занимается своим пациентом. Он просил передать тебе, чтоб ты не волновалась. Вернётся через пару дней, — бодрым тоном ответила Ира.

 — А… он не передал мне записку? — Эм почему-то совсем не удовлетворил её ответ. Беспокойство опять зашевелилось в душе.

 — Записку? Нет, не передал. Я же всё равно сюда собиралась зайти, вот он и попросил на словах всё передать, — сказала Ира.

 — Ира, ты ему сказала, что я беспокоюсь? — спросила Эм, ощущая какую-то назойливую нервную дрожь.

 — Ну да, конечно, сказала, — кивнула Ира невозмутимо.

 — Ему что, трудно было пару слов нацарапать и отправить через камин? Сейчас уже вечер. Он мог в течение дня послать мне письмо, тогда и тебя не нужно было бы сюда гонять, — сказала Эм, нервничая всё сильнее.

 — Он занят, Эм.

 — Настолько занят, что у него нет ни одной свободной минуты? Это же секундное дело, — не сдержав эмоций, возмущённо воскликнула Эм.

 — Слушай, Эм, тебе нужно было, чтоб я убедилась, что с ним всё в порядке. Я убедилась и пришла тебе об этом сказать, а заодно предупредить, что его не будет ещё пару дней. Почему он письма тебе не пишет, у него самого спросишь, когда вернётся.

 Ира сказала это уверенным и немного раздражённым тоном, но в её глазах промелькнула растерянность. Этого оказалось достаточно, чтоб подтвердить худшие подозрения Эм.

 — Ира, — тихо сказала она, — пожалуйста, скажи, что с ним такое, — у Эм задрожали губы и глаза наполнились слезами. — Умоляю тебя, ради всего святого, скажи мне. Я же с ума так сойду.

 На лице Иры отразились испуг и смятение. Она пару секунд молчала, не решаясь ответить, потом взяла Эм за руку и сказала участливо:

 — Эм, пожалуйста, не волнуйся. С ним, правда, уже всё в порядке. Через пару дней он будет дома, живой и здоровый. Честное слово.

 — Расскажи мне. Пожалуйста. Ты же всё знаешь.