Седьмой этаж. Летняя история

 — Что?! — возмущённо воскликнул Менэльтор. — Нет, это просто поразительно! Ты воин Света, ты защищаешь Любовь, но ты не веришь в неё, не веришь в её магию и в её силу! Ты же собственными глазами видела связь, которую он создал! Как ты можешь отрицать очевидное?! Ты просто не желаешь верить в то, что любящее сердце способно сотворить чудо!

 — Эй, хранитель, что это ты так раскипятился? — насмешливо осадила его Эллидэс. — Ты же ангел, тебе не положено злиться.

 — Не твоё дело, что мне положено, а что нет, — сердито бросил в ответ Менэлтор. — Лети лучше, вышибай мозги демонам. Это занятие полностью соответствует твоему мировоззрению. Удачи! 

 Он развернулся и быстро пошёл прочь, шурша крыльями. Эллидэс проводила его озадаченным взглядом, потом решительно расправила крылья. В следующую секунду она уже наслаждалась головокружительным полётом среди звёзд и упоительным ощущением полной свободы от любого притяжения.

Глава 12. Ещё немного о любви

 Никита, Лин и Пётр, подгоняемые не покидающим их ощущением опасности, в быстром темпе добрались до городка. Городок мирно спал. Это казалось невероятным, потому что звуки взрывов, да и другие шумы с места происшествия, по логике вещей, должны были непременно переполошить всех его обитателей. Несмотря на эту бросавшуюся в глаза странность, ребята, оказавшись в окружении многочисленных палаток, в которых обитали люди, сразу почувствовали себя гораздо спокойней.

 До лагеря добрались без приключений. У входа в одну из палаток почему-то стояла Ася, обхватив себя руками и втянув голову в плечи, словно сильно озябла, хотя ночь была очень тёплой, даже душной. Со стороны она казалась какой-то потерянной и чем-то напуганной. Пётр ещё издалека узнал её и ускорил шаг, обгоняя Никиту и Лин. Ася тоже его заметила и как-то нерешительно двинулась ему навстречу.

 — Петя, что случилось? — тихо и испуганно спросила она, остановившись в шаге от него и не сводя с его лица широко распахнутых глаз, в которых сразу заблестели слёзы. — Это что…? Это… кровь?

 — Не волнуйся, всё нормально. Просто пара царапин, — ответил Пётр, притягивая её к себе. — Ты почему не спишь? Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался он в свою очередь.

 — Я не знаю… Я проснулась, а… тебя нет..., — пытаясь сдержать слёзы, пробормотала она, а потом горько расплакалась, уткнувшись носом ему в грудь и вздрагивая всем телом.

 — Ну что ж ты плачешь, глупенькая? Всё ведь хорошо, — обнимая её, успокаивающе шептал он ей на ухо, одновременно испытывая угрызения совести из-за того, что всё-таки дал ей повод для слёз, и облегчение от понимания того, что этот повод мог бы быть куда более серьёзным, сложись ситуация немного иначе.

 Потом что-то ещё происходило вокруг, но он воспринимал всё как-то отстранённо, с трудом вникая в происходящее, внезапно впав в какое-то полусонное расслабленное состояние из-за навалившейся на него усталости. Кто-то, кажется, Никита, разбудил Глеба. Все остальные почему-то тоже проснулись, столпились у палаток. Лин и Никита что-то всем пытались объяснить, а у Петра не было никаких сил на то, чтоб отвечать на вопросы. Он во время всей этой суеты молча стоял на месте, обеими руками прижимая к себе Асю, и был очень благодарен ей за то, что она ни о чём его не спрашивает. Он чувствовал себя вымотанным до крайности, ему ужасно хотелось прямо тут упасть и уснуть, но он мужественно боролся со слабостью, терпеливо дожидаясь пока все успокоятся. Глеб, вникнув в суть дела, поспешно навёл на лагерь защитные чары, потом обрабатывал его порезы какой-то вонючей обжигающей жидкостью, а Ася во время процедуры держала его за руку, как ребёнка, и всё норовила подуть на раны, когда он непроизвольно морщился от боли. А когда Глеб, наконец, закончил свои манипуляции и оставил его в покое, пообещав напоследок, что рубцов не останется, он заглянул Асе в глаза и, предупреждая её вопрос, виновато пробормотал:

 — Ась, я тебе всё расскажу, только не сейчас. Ладно? Я страшно спать хочу. Просто до смерти.

 Она молча кивнула, полезла за ним следом в палатку и улеглась рядом, осторожно положив руку ему на грудь. Он накрыл её руку ладонью и тут же отключился. Спал он очень долго и видел сны, в которых не было места ни тревогам, ни страхам. Ему снились белые облака в высоком синем небе, укромная полянка в глубине сосновой рощи и Аськины откровенные тёмно-карие глаза, похожие на спелые ягоды черешни, вобравшие в себя всё тепло жаркого июльского солнца.

***