Седьмой гном

— Подтверждаю! — поддакнул Щербинин.

— Кто она? — Макар облокотился ладонями на стол и навис над Ерохиным.

— Вы же сами хотели поскорее со всем этим покончить, — глянул на него исподлобья следователь.

— Хотел. Теперь перехотел, — упрямо заявил Макар. — Пока не выясню, что произошло, не отстану. Это понятно?

— Тогда вам придется в прокуратуру идти, — сказал Ерохин, складывая фото в папку.

— Она у вас, случайно, не в этом же здании?

— Ага, — улыбнулся он. — Только вход с другой стороны. И там сейчас ремонт. В областную надо ехать. А смысл? Какие у нас основания?

— У вас, может, и нет, а у меня есть. Мне, знаете ли, совесть спать спокойно не даст, если я все на самотек пущу. Короче, я ведь могу поговорить с этой домработницей?

— Да, — замешкавшись, сказал следователь. — Когда найдете… Но мне кажется, что…

— Уж поверьте, найду! И она мне расскажет, что такого интересного было у старушки. И что лично она делала у нее ночью. Господин Вершинин, вы ведь проводите меня в квартиру Амалии Яновны?

— Разумеется, Макар Дмитриевич! Ключи у соседки. Пойдемте.

Они направились к выходу и, уже открыв дверь, Чердынцев обернулся:

— Совсем забыл спросить — как зовут эту святую женщину, которую вы почему-то найти не можете?

— Жданова Серафима.

— Как? — переспросил Макар. — Серафима? Редкое имя…

Глава 8 Серафима

Половицы тихо поскрипывали под ее ногами, а перила холодили ладонь. Сима осторожно спускалась вниз, поглядывая на покрытые морозными узорами окна, и старательно успокаивала издерганные за ночь нервы. Утренний свет струился, преломляясь на узорчатых половичках, скользил по стенам из просмоленного деревянного бруса, простой мебели и висящих на гвоздиках пейзажах.

Ночью, уложив Илью, Сима первым делом заглянула в кухонный шкаф, и только убедившись в наличии хоть каких-то припасов, смогла заставить себя вернуться в спальню. На обстановку она даже не смотрела, оглушенная и прибитая случившимся.

Дача оказалась совсем небольшой — верхняя комната, кухня-гостиная и пристроенный туалет. Несмотря на то, что здесь давно никто не жил, дом словно ждал гостей и готовился к их приходу. Сима чувствовала странное покалывание, будто вновь оказалась на своем первом новогоднем утреннике, и от того, как она расскажет стишок, зависело настроение Деда Мороза и размер подарка.

В это декабрьское утро ей вдруг так захотелось настоящего человеческого тепла, что перехватило горло. Возможно ли, что она сможет жить как прежде? Неужели придется и дальше убегать и прятаться? Сима поежилась и тяжело вздохнула. Господи, она ведь даже не знала, кто виновник ее бед…

Она бы разожгла печку, рядом с которой лежало несколько сухих поленьев, но тогда из трубы пойдет дым, а значит, он привлечет внимание. Вдруг кто-то захочет посмотреть на новых жильцов? И что она скажет в свою защиту, как оправдает свое присутствие в чужом доме? Врать Сима совершенно не умела. И Амалия Яновна сразу же раскусила ее как сухую сушку, прожевала и проглотила. А вот Серафима так и не поняла ничего про старуху. Ни-че-го… И все равно продолжала верить и жалеть ее.

Край холщовой скатерти легонько шевелился от сквозняка. Сима подошла к двери и провела ладонью по краю — поддувает. В мятущемся мозгу пробежала мысль о тюремной камере. Бросило в холод — нет ничего страшнее расставания с ребенком! Невозможно даже думать об этом спокойно — живот моментально скручивает в болезненном спазме.

Телефон Сима выключила сразу, как только они добрались до вокзала. Она никому не звонила, даже Валечке. Ну что бы она ей сказала? Что ни в чем не виновата, и что соседка видела ее в окно и наверняка подумала, что Серафима что-то натворила? Замкнутый круг…

Может надо было остаться и вызвать полицию, но тогда бы она нарушила приказ Амалии Яновны. Хотя что теперь говорить о ее приказах — нет больше старой актрисы. И не докажешь, что не ты приложила руку к ее смерти.

Сима подошла к электрической плитке и смахнула с нее пыль. Вытянув шнур, вставила в розетку, молясь, чтобы все работало. Когда в воздухе запахло горелым, она достала кастрюльку и огляделась в поисках крана, но увидела лишь прикрученный к стене умывальник.

«Ладно, надо просто собраться и хорошенько подумать… Вероятно, где-то рядом должна быть колонка…»

Накинув на голову капюшон, Сима сняла с полки жестяной бидон и подошла к двери. Ключ, лежавший в кармане, нагрелся от ее пальцев. Вставив его в замочную скважину, Сима провернула его и плечом толкнула дверь. Дверь поддалась с трудом — за ночь насыпало снега. Протиснувшись сквозь образовавшуюся щель, Серафима, нагнув голову, кинулась к калитке, утопая по голень в сугробе. Все же им очень повезло сразу найти дом, а не блуждать по поселку впотьмах. Но Горецкая очень хорошо объяснила, как добраться до старой дачи, хотя было бы лучше, если бы она объяснила, зачем вообще это нужно…

Да что теперь говорить — именно за этими объяснениями Сима и понеслась ночью к актрисе. Та не брала трубку, и стало понятно, что случилось что-то страшное. Как бы ругала Симу бабуля, если бы знала, что она оставляет маленького Илюшу дома одного!