Седьмой гном

— А вас это каким боком касается? Не понимаю, что вы имеете в виду…

— Что имею, то и введу, — пробурчал Ерохин, опустив голову и чиркая ручкой по бумаге. — На квартире у Горецкой следственные мероприятия уже закончились.

Макар почесал бровь. Похоже, что выбранная им тактика с треском провалилась. И чем дольше он будет разыгрывать «московского гостя», тем вреднее будет следователь. Провинциальные замашки раздражают, если относиться к ним свысока. А ведь, по сути, все гораздо проще — чужаки и в Москве напрягают.

— Вот как… Понятно. То есть, не совсем понятно, конечно, — кашлянул Чердынцев.

— Слав, ну я уже сказал ему… — вполголоса обратился к следователю худрук и поскреб столешницу ногтем.

— Альберт Венедиктович, — сжал кулаки Ерохин. — Ну вечно вы!.. Торопитесь с выводами.

— Полгорода уже об этом шепчется! — парировал Щербинин и победоносно взглянул на Макара.

Решив побыстрее докопаться до подробностей, Чердынцев прихватил стул с обеих сторон за сидение и на полусогнутых добрался до стола следователя.

— Так, давайте по порядку, — начал он. — Мне хотелось бы понять, на сколько я здесь зависну. Дела ждут. Так что говорите, где нужно подписать? И когда устроить прощание с… — он замешкался, не зная как обозначить свое родство с Горецкой. Мне бы и вас не хотелось задерживать, — он сделал пас в сторону Ерохина. — Забот, что ли, у вас мало… Видимо, не так все страшно с Амалией Яновной? В том смысле, что… — Макар развел руками.

— Ну смотрите, — следователь прилег на сложенные перед собой руки, — экспертиза показала, что Горецкая умерла от обширного инфаркта. А вот что его вызвало…

— Старость? — предположил Макар, сделав трагическое лицо.

— Оно, конечно, так… — Ерохин постучал по истертой столешнице кончиком шариковой ручки. — Но обстоятельства…

— Да боже мой, какие тут могут быть еще обстоятельства? Несносный характер? Язвенная болезнь? Справка от психиатра?

Ерохин и Щербинин переглянулись.

— Да, Амалия Яновна, конечно, была своеобразным человеком, но… — худрук погрозил Макару пальцем. — В своем уме!

— Вот, обратите внимание, — Ерохин раскрыл папку и веером положил перед Чердынцевым несколько фотографий.

Перебирая одну за другой, Макар рассматривал раскиданные по комнате вещи, выдвинутые ящики шкафов и разбросанные на паркете бумаги.

— Вам не кажется это странным?

— Мне? — Чердынцев отложил снимки. — Я никогда не был у Амалии Яновны… Возможно, она искала лекарство. Не знаю — капли сердечные…

— В спальне постель перевернута, — возразил Ерохин.

— Хм… — Макар стащил пуховик и зажал его между коленей. — А сама-то она где?.. — скосил он глаза на фотографии.

— В судебном морге. Если дело не будем открывать, то с похоронами не задержится.

— Так в чем же дело? — сглотнул Макар.

— Дверь в ее квартиру была открыта. Замок сломан.

— То есть, вы думаете, кто-то в квартире был?

— Горецкая умерла, сидя за столом в гостиной. Время смерти — половина второго ночи.

— Бессонница? — предположил Макар.

— Все возможно, — не стал спорить Ерохин. — Против экспертизы не попрешь — сама дамочка скончалась. Вот если бы не одно «но» … Соседка с первого этажа видела, как из подъезда ночью выходила ее домработница. Точное время она вспомнить не смогла, потому что вставала попить воды и услышала шум. А то, что квартира открыта, обнаружилось только утром, и то не сразу.

— Что-то пропало?

— На первый взгляд ничего, — влез Щербинин. — Я бывал у Амалии Яновны время от времени. Давненько уже, правда. Последнее время она отдалилась от общества…

— В общем, я не вижу каких-то особых причин, чтобы заниматься этим делом. Налицо отсутствие состава преступления. Вы, как родственник, имеете право оспорить данное решение, но повторюсь, что…

— Ерохин, — Макар откинулся на спинку стула и воззрился на следователя. — Вы в курсе, что в полете переобуваться очень неудобно?

— Не понял, — щеки следователя покраснели.

— Ну вот же, — Макар ткнул пальцем в фотографии. — Перевернуто все.

— Так может, действительно, лекарство искала? — помрачнел следователь.

— Не нашла и присела за стол, чтобы помереть от огорчения? — Макар встал и подошел к окну. Картинка в его голове никак не хотела складываться. Казалось бы, вот он шанс — решить все сию же минуту и укатить обратно через пару дней. Но что, если Горецкой действительно помогли? Напугали до смерти, а потом переворошили квартиру в поисках… чего? — Чердынцев попробовал открыть форточку, но пазы ее были плотно утоплены в краске, и он сгоряча заметил: — Кто вам ремонт делал? Руки бы ему оторвать вместе с головой. Это ж душегубка какая-то!

— Ага! — подтвердил Ерохин. — Все жалуются!

— Вот и я буду жаловаться, — посуровел Макар. — Хотелось бы увидеть всю картину целиком, прежде чем делать выводы.

— Вы про что?

— Про ситуацию с Горецкой, черт возьми! Домработницу вы уже допросили? Давно она у нее работала?

— Несколько месяцев, кажется. Ищем… — без особой уверенности сказал следователь.

— Что ищете? — не понял Макар.

— Домработницу. Пока выяснили, кто она… То да се.

— То да се?! Так, может, она старушку-то и прикончила? Много ли надо девяностолетней женщине?