Седьмой переход

— Я, Галина Иванова, — с достоинством ответила пухленькая девчушка.. Она выпрямилась, одернула ситцевую кофточку, поздоровалась с управляющим и остановила недоуменный взгляд на незнакомом человеке.

— Кто вы, откуда, давно ли сюда приехали?

— Мы выпускницы средней школы, приехали из Южноуральска всем классом, работаем в Рощинском третий день.

— А где ребята? Неужели в вашем классе их не водилось?

— Водиться водились, да все перевелись,— бойко отрапортовала чернявая, с челкой, соседка бригадирши.

— Постой ты, Ира. С нами учились только трое ребят,— по-ученически, как у доски, объясняла старшая.— Один остался в Южноуральске, мы его заклеймили. Двое приехали в Рощинское. Но убирать строительный мусор не захотели, попросились к каменщикам.

— Не горюйте о них, девушки.

— Мы и не горюем, с чего это вы взяли,— проворно ответила та, с челочкой.

— Вот управляющий трестом тоже начинал с уборки чужих щепок,— сказал Нил Спиридонович и двинулся дальше.

— Извините, а вы кто будете? — спросила его Галина.

— Ах, да, виноват, не отрекомендовался. Я председатель Южноуральского совнархоза.

— Товарищ Рудаков?

— А что, у вас есть какие-нибудь вопросы ко мне? Пожалуйста.

— Нет-нет, вопросов нет...

Они переглянулись смущенно, взялись за лопаты.

— Ну, всего вам доброго! — Нил Спиридонович дружески поднял руку и энергично зашагал к дому управления строительством.

Видел бы он, какими взглядами проводили его эти девчата, немало наслышавшиеся о министре, что живет и работает в их родном Южноуральске! «Теперь хватит воспоминаний на все лето,— оглянувшись, подумал Егор Егорович: — Вообще это понятно — юность выверяет свои поступки мерой старших, оттого ей и нипочем ее собственные тяготы, которые оцениваются потом, лишь в середине или даже в конце жизни».

Однако благодушное настроение Речки было тут же испорчено. У конторки их остановили трое парней — «золотоискателей», которых давно приметил Егор Егорович.

— Можно на одну минуточку, товарищ председатель совнархоза?— обратился, как видно, главный, лет двадцати с лишним, в потрепанном комбинезоне. (Эти знали, с кем имеют дело!).— Почему не увольняют нас, товарищ председатель? Целую неделю ходим в отдел кадров. Не можем мы жить на десятку в день.

— Скоро все разбегутся, даю слово! — ухмыльнулся другой, помоложе, неплохо одетый парень.

— Нам предлагают учиться на штукатуров. Знаем мы эту штукатурку — копеечное занятие,— что ни час, то коробка спичек, что ни день, то пачка сигарет. Избавьте нас от такой специальности. Прокормиться-то мы везде сумеем.

— Кем же вы хотите быть?

— В Рощинске никем! — вызывающе бросил третий компаньон, почти подросток, щупленький, вертлявый.

— Устройте молодых людей на курсы крановщиков,— обернулся Нил Спиридонович к управляющему трестом. И опять живо к ним:— Вы плохо представляете себе, друзья, строительное ремесло. Не каждый способен приобщиться к строительному ремеслу. Такое дело на любителя. И что касаемо заработка, то здесь с первого месяца не заработаешь тысчонку. Придется с годик пожить на пятьсот-шестьсот, придется и в палатках померзнуть. Зато...

— Слыхали мы эти песни!— не удержался паренек, одетый лучше всех.— Сами-то сколько получаете? Наверно, не меньше пятисот в день.

— Не угадал.

— А все-таки, сколько? С вычетами, конечно.

— Что касаемо вычетов, то ты и не представляешь, какие у нас, у начальников, бывают «вычеты»!

— Так уволят или нет?— мрачно переспросил главный «золотоискатель».

— Непременно уволят, раз вы ошиблись адресом. Здесь не алмазные россыпи и не золотые прииски,— сказал Нил Спиридонович, уверенный в том, что парни еще заколеблются и, может быть, раздумают уезжать из Рощинского. — Надо вызвать Свердловск, поругаться с проектировщиками,— говорил он Речке, как ни в чем не бывало. — Профессор Лаврентьев меня подводит, раньше за ним этого не замечалось.

— Вызвать Свердловск отсюда невозможно, я иногда и до Южноуральска не могу дозвониться.

— Попытка — не пытка...

Такой был удачный день — Ярская междугородная телефонная станция быстро соединила Рощинское с далекой столицей всего Урала. К аппарату подошел сам директор научно-исследовательского и проектного института, старый знакомый Рудакова. «Везет начальству!» — позавидовал Егор Егорович, вслушиваясь в их разговор.

— Не беспокойся,— погромыхивал в трубке басок профессора Лаврентьева,— я для тебя в лепешку расшибусь. Объявил всеобщий аврал — все наверх! — к сентябрю очередную порцию чертежей обязательно получишь. Мы задержались не по своей вине. Не серчай. Впредь постараемся быть аккуратнее. Ваша медь — наш хлеб насущный. Помним свой должок. Скоро рассчитаемся.

— Спасибо, Константин Константинович.

— Как ты там чувствуешь себя среди уральского казачества? На коне?

— Привыкаю,— уклончиво ответил Рудаков...

Под вечер, наскоро пообедав в рабочей столовой, предсовнархоза (ни с того, ни с сего) предложил съездить на «взморье»:

— Посмотрим гидростанцию, неплохо бы и порыбачить на закате солнца. Давно не рыбачил.

Егор Егорович пожал плечами: какие могут быть возражения, тем более, до моря — рукой подать.