Седьмой переход

Южноуральское море... Оно открывается как-то сразу — от тихой глубоководной бухточки, образовавшейся между скалистыми отрогами, до самой кромки степного горизонта, еле-еле различимого вдали. Урал, издревле воспетый в народных песнях, размахнулся широко, подступил к горам, над которыми веками кружили беркуты. Весь берег, насколько хватает глаз, изрезан коленчатыми фиордами: вешние воды затопили чилижные балки, хлынули в диабазовые ущелья, попридержали стремительный бег притоков, раздавшихся до верховьев, где бьют студеные ключи и поигрывают на солнцепеке пугливые косячки форели. Волны плещутся близ отвесных стенок кряжистых увалов — море старательно, методично делает свое дело, превращая каждую ковыльную высотку в неприступный голый утес — безопасное пристанище для чаек. Видно, совсем недавно, весной, кое-кто из местных жителей все еще не верил в силу «рукотворного моря»: в низине ярко зеленеют картофельные делянки, и вода, вплотную подобравшись к ним, ртутными струйками растекается по междурядьям. Пожалуй, не придется хозяевам этих огородов приходить на повторную прополку,— через неделю-две тут зашныряют по мелководью резвые мальки.

Геннадий и Инесса долго стояли над обрывом, прислушиваясь к гортанному крику чаек, к затихающему пению жаворонков в вечернем небе. Шум волн и шелест ковыля сливались воедино, когда ветер взбегал на кручи, принимался расчесывать буйное, опутанное жесткой повиликой, густое разнотравье. То там, то тут нависали над бездонной заводью оборванные проселки, их накатанные колеи отсвечивали стальными бликами, все дальше погружаясь в море. Другие дороги пролягут вдоль морской границы между Европой и Азией, другая жизнь придет на эти берега. «Дедушка был прав,— думал Геннадий.— Пусть Урал — младший брат Волги, но ведь без него нельзя себе представить ни Магнитогорского, ни Ново-Стальского металлургических комбинатов, без неге не могут и дня прожить ни Ярск, ни Южноуральск, ни будущий город Рощинский. Почему же гидротехники норовят перешагнуть через эту хотя и небольшую, но трудолюбивую реку, и, заканчивая главные волжские централи, заботятся только о сибирских? В чем дело? Разве Урал не заслуживает внимания «Гидропроекта»?..

— Отчего ты сердитый такой,— не выдержав, спросила Инесса своего Геннадия.— Чем озабочен, если не секрет?

— Будущим Урала, вот чем.

— Урала?..— она, дурачась, присела на корточки и повалилась в ромашковую заросль, не в аилах больше выговорить ни слова.

Геннадий стоял над ней, укоризненно покачивая кудлатой головой, втайне любуясь ее запрокинутым лицом в крошечных, будто искусно наклеенных, блестках веснушек на лбу и у переносицы.

— Дурочка ты дурочка, ну чего ты заливаешься,— приговаривал он, сдерживая улыбку, которая так и расплывалась от уголков рта до ямочек на мальчишеских щеках, едва тронутых пушком.

— Вот уже и дурочка! — перестала вдруг смеяться Инесса.

Он протянул ей руку — она рывком поднялась с земли, начала отряхивать зазелененную юбку.

— Я ведь сказал ласкательно, не сердись...

— Думай, что говоришь, если хочешь быть ласковым. Все вы грубияны: как женитесь, так всякие церемонии в сторону. Мы с тобой еще свадебными подарками питаемся, а ты уже — дурочка! Не усмехайся, пожалуйста, я говорю вполне серьезно!

— Ладно, ладно, мир. Исправлюсь! — Геннадий взял ее под руку, и они снова пошли вдоль берега, огибая узкий заливчик, отороченный серо-зеленой бахромой горного чилижника, доживающего свой век на пологих скатах полукруглой впадины.

...Они поженились на прошлой неделе. Свадьба была громкой, с участием всего горкома комсомола. Свадьбу сыграли в горах. Для гостей наняли автобус, молодые и родители приехали на легковых машинах. Свадебный автопоезд тронулся из Ярска в субботу, после обеда. Было очень весело. Но не обошлось без маленькой неприятности: Алексей Вдовенко, тот самый, что имел свои виды на Ину, с горя выпил лишнего, расплакался «мальчик с пальчик», обиженный взрослыми людьми, которые так ловко обвели его, отделавшись бутылкой добротного портвейна. Пришлось Алешу отправить в город с «арочной «Победой».

Зинаида Никоноровна сначала не поверила, что сын женится. Все планы рухнули разом, осталось неисполненным давнее желание породниться с музыкальной семьей Кустовых, души не чаявших в своей единственной дочери Антонине. Геннадий пошел по стопам отца: долго ухаживал за скромницей Тоней, а выбрал другую. Рыженькая, веснушчатая Инесса прочно встала между матерью и сыном, и тут уж ничегошеньки не поделаешь. Оставалось лишь одно — привыкать, присматриваться к снохе, да и самой не выглядеть сварливой, злой свекровью. Вот так всегда. «И при коммунизме, доложу тебе, так будет!» — подшучивал над ней, стараясь развеселить, Егор Егорович...

— Я устала,— сказала Инесса, остановившись около удобного выступа плитняка.

Невдалеке плавно скользила по малахитовым, насквозь просвеченным гребням мелких волн одинокая лодочка. Инесса пригляделась: за веслами сидел техник Феоктистов, за рулем — Раечка Журавлева.

— Вся твоя бригада разбрелась. А хотели провести выходной день коллективно.