Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18–19 ноября 2016 г.)

И хотя данная инициатива законодателя вызывает множество дискуссий: некоторые депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ нашли в этом попытку отменить приоритет норм международного права и возможность не исполнять международные обязательства (п. 4 ст. 15 Конституции РФ)[172], другие видят в этом возможность обеспечить правовой суверенитет России и верховенство Конституции РФ (ч. 1 ст. 4 Конституции РФ)[173], третьи усмотрели в этом шаге попытку заблокировать исполнение постановления ЕСПЧ по делу «ЮКОСа». Науке конституционного права следует обратить внимание на горизонт новых возможностей КС РФ не только с точки зрения существующей практики КС РФ, но и его взаимодействия с ЕСПЧ и стремления принимать решения, которые не просто соответствуют, а в ряде случаев опираются на практику ЕСПЧ[174].

В то же время известно, что согласно Венской конвенции государство не может ссылаться на Основной закон страны в качестве оправдания невыполнения международного договора и своих «действий или бездействия», его нарушающих. Так, по мнению Венецианской комиссии Совета Европы, если КС РФ не способен устранить противоречия между решением ЕСПЧ и Конституцией, то в последнюю должны быть внесены соответствующие изменения, а требования Страсбурга касательно выплаты государством компенсации заявителям и других «индивидуальных мер» восстановления их прав вообще «не могут быть предметом оценки конституционности». При этом Комиссия также настаивает, что споры о конституционности решений ЕСПЧ должны рассматриваться в КС РФ с участием лиц, выступавших по ним заявителями в Страсбурге.

В связи с этим, как правильно отмечают некоторые авторы, возникает еще и проблема избирательного применения указанного Закона, поскольку подавляющее большинство дел, рассматриваемых ЕСПЧ, не вступают в коллизию с Конституцией РФ. Кроме того, проверить все решения Страсбургского суда либо даже только те, что вынесены против России, для КС РФ дело немыслимое. Проблема коллизии между страсбургской и российской системами защиты прав человека все равно возникла бы как сугубо юридический вопрос. Вместе с тем нужно отметить, что рассматриваемые коллизии характерны и для других европейских правовых систем. Опыт британских судов весьма показателен. В решении от 16 октября 2013 г. по делу R v. Secretary of State for Justice; Mc Geoch v. The Lord President of the Council (2013 UKSC 63) Верховный суд Великобритании обосновал отказ от формального исполнения постановления ЕСПЧ по делу «Хёрст против Соединенного Королевства» (№ 74025/01) от 6 октября 2005 г. тем, что правовые позиции ЕСПЧ в соответствии с Актом о ратификации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. должны только «приниматься во внимание» британскими судами. Другим примером является решение Лондонского апелляционного суда от 18 февраля 2014 г. по делу R v. Mcloughlin; R v. Newell (2014 EWCA Crim 188). Суд отказал в исполнении постановления ЕСПЧ по делу «Винтер и другие против Соединенного Королевства» (№ 66069/09, 130/10 и 3896/10) от 9 июля 2013 г., обосновав это тем, что ЕСПЧ не разобрался в тонкостях британского права, которое по своей сути и способности к толкованию не содержит вмененных нарушений[175].

В заключение автору представляется возможным отметить, что реализация упомянутых полномочий КС РФ является совершенно новой формой осуществления конституционного контроля (регулирования) для конституционной практики Российской Федерации, и еще только предстоит осмыслить все ее стадии в конституционно-правовом аспекте.

Ж.И. Седова, кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» Принцип эстоппель и пределы государственного усмотрения при изменении толкования налоговой нормы

Сбор налогов осуществляется в целях финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований (ст. 8 Налогового кодекса РФ). Задачей сторон налогового обязательства является достижение его цели – уплаты налога в предписанном законом размере[176].

При регулировании налоговых отношений государство обладает абсолютной широтой усмотрения, однако в процессе их добросовестной реализации как налогоплательщик, так и налоговые органы не должны допускать ситуаций, когда цель правового регулирования в налоговой сфере вступает в конфликт с толкованием норм налогового права.