Он подумал, что человеческая жизнь похожа на бесконечный поезд, в котором никогда не дойти ни до последнего вагона, ни до локомотива. Больше того, иногда и направление движения не определить. Ты просто переходишь, минуя тамбур, из одного вагона в другой, но не понимаешь, куда несется весь состав. И еще он подумал, что, если что-то натворил в одном вагоне, в одной жизни, в другой не спрятаться, даже если забыть о предыдущей. Чтобы наладить жизнь здесь, ему придется каким-то образом исправить свои ошибки там. С поезда, что бы там ни говорили, не спрыгнуть. Ну, наверное, и можно как-то, но он этого не желает. А вот вернуться в предыдущий вагон ему, возможно, и придется. Тем более что Вальтер вполне может оказаться там, не зря же он привиделся ему во сне. Возникнув, мысль эта сразу утвердилась в сознании как верная, почему-то он был склонен ей доверять. Вот, вспомнил Вальтера – и заныла, затосковала душа. Он запретил себе думать о нем, когда стало ясно, что его уже не найти. Нет, надежда жила в нем, под спудом, где-то там, но боль от потери была так сильна, что, не отрезав себя от нее хирургически, он, кажется, не мог выжить. А теперь сын без спроса и позволения стал являться во сне. Видимо, все же Лис сам, неосознанно, вновь позволил себе вспоминать и думать о нем, и в этих мыслях теперь явственно проступала надежда. Он не знал, не мог объяснить, с чем связаны эти перемены внутри его, но совершенно сознательно раскрывался им навстречу.
Вспомнив о Вальтере, он тут же подумал и об этой странной и удивительной женщине, Нине Филипповне. Отчего она так возбудилась, узнав, что сына его зовут именно Вальтер? Ей-то что до того? Непонятно… И, следом, всплыл в памяти другой его сон, из тех, что он называет сны-воспоминания, который снился ему совсем недавно в Мишкиной квартире.
Ему тогда приснился некто, быть может, он сам, но другой. Тот, с кем разговаривала и кого любила – в чем он мог поклясться – женщина по имени Сова. Отчетливо прозвучали в памяти ее слова: «Выйду замуж… рожу сына… назову его Вальтер…» Вальтер! Откуда это? Ну, возможно, возможно, все просто и объяснимо. Сознание, подсознание… Под-подсознание… Наплывы, слои и горизонты психики. А вдруг все не просто? Что, если это звенья одной цепи? А цепь тянется в прошлое не просто так? Представив себе еще раз лицо Нины Филипповны, он, со ставшим уже привычным удивлением, обнаружил, что глаза ее как две капли воды похожи на глаза Совы. Словно две луны! Только у одной во взгляде больше блеска и молодого задора, а взгляд другой окрашен грустью мудрости и болью потерь. Как же он раньше не замечал? Да, а собственно, когда ему было замечать? И что? Сон-то недавний… Да и мало ли что может присниться? Многое и разное может. Все что угодно может присниться. И что прикажете с этим делать? Считать уликами и доказательствами? Смешно, сон есть сон, бесплатное кино для развлечения и отдыха. Но тут ему вспомнился взгляд Марины, не тот, когда она с вызовом смотрит на него, а другой, когда, думая, что одна, смотрит внутрь себя, и он похолодел уже основательно. Глаза Мары – те же, что и у Нины Филипповны, и у Совы, только взгляд ее потускнел, точно бронза укрылась патиной, стал обреченно тяжелым… Но, может быть, вообще у всех женщин одинаковые глаза? Он снова подумал о той, другой, по имени Сова. Просто представил ее, какой она привиделась ему во сне. И ему захотелось увидеть ее снова. Он не знал, конечно, встретятся ли они наяву, где, при каких условиях возможна их встреча, но встреча для него была желанна.
Странная, весьма странная складывалась цепочка – Вальтер, Нина Филипповна, Сова, Марина… Что за хоровод, что за танец ритуальный? Как объяснить его? Какие выводы следует сделать? Какие еще звенья можно вытащить на свет? Куда тянется цепь, в прошлое или, напротив, в будущее?
Вопросов, как всегда, было много, а ответами на них он не располагал. Но и то, что удалось выстроить вопросы в ряд и что-то соотнести друг с другом, было уже кое-что. Ему показалось, что какие-то шаги к пониманию происходящего сделаны им в правильном направлении. До полного осознания было далеко, но все же какой-то отблеск впереди забрезжил, чем он, конечно, был доволен.
Но как же он устал! Устал от мыслей, от событий. Причем от мыслей гораздо больше. Но и физическая усталость давала о себе знать, все тело болело, словно пропущенное через мясорубку. Вот именно, где-то так и было. Ему следовало бы позабыть обо всем и поспать хотя бы час, но для этого требовалось вымести из головы сор мыслей, все до одной.
Представив, что он на корте и в руках его ракетка для тенниса, Лис приготовился. Как только очередная мысль появилась в пределах распознавания, он мощным ударом, словно мячик, выбил ее прочь, за пределы корта. Потом – следующую. И следующую. И так до тех пор, пока не распугал их все. Пустая комната сознания наполнилась тишиной и сумерками. Прижав к груди ракетку, Лис вверил себя им. Уснул.