Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Немцев здесь не было, но были полицаи. Людей умирало очень много, но, видно, наша семья осталась живая благодаря моей маме. Она умела шить. Мы один раз в день могли есть мамалыгу. А когда растаял снег, мы пошли собирать старую картошку. И здесь нас увезли, не сообщив об этом нашим родителям.

Сперва нас держали в Хвастовичах, потом повезли в Теребень, после нас погрузили в вагоны и повезли в Брянск. Везде — брянский лес. Ой, как трудно было глядеть, как немцы, вырубали наши леса. Очень обидно было. Нам не хотелось жить на свете.

Привезли в Брянск и кинули в лагерь. Там находились и девять человек военнопленных. Все с нашего завода. Был страшный голод. Люди умирали — их вывозили машинами. Не было сил даже ходить. Привозили один раз в день баланду. В 1943 г. нас ночью погрузили в вагоны, в которых возили скот. Закрыли и повезли.

Ночью нас привезли в Германию. Там нас поместили в бараки. Наутро нас погнали в баню. Потом проверяли рентгеном, брали кровь. Каждое утро нас в шеренгу выставляли. Приезжали немцы и выбирали. Всех нас разбили, и я осталась одна.

Я была худая — одни кости и кожа. Таких, человек десять, собрали отдельно. Нас никто не брал, и решили везти на аккумуляторную фабрику в Берлин.

Когда везли, немцы говорили, что нас везут на фабрику, где делают хорошие конфеты. А когда привезли на место, мы просто стали задыхаться от запаха кислоты — это была химическая фабрика. А потом нас привезли в лагерь.

Там уже было 352 человека. Все было окружено проволокой — будки, собаки кругом. И бараки с деревянными койками двухъярусными. Были специальные костюмы, на которых было написано «ОСТ» на рукавах, спине, груди большими буквами. Голод ужасный. Один раз в день еда — баланда из шпината, маленький кусочек хлеба, и тот с жилками, или с брюквой баланда. Работать заставляли 16 часов, а тех, кто работал по 8 часов немцы брали работать себе на квартиру. Работа была тяжелая: выгружали баржи. В цехах тоже была очень тяжелая работа. Мой номер 362.

Были часто бомбежки. Во время бомбежек выгоняли в бомбоубежище.

Многие в лагере травились и вешались.

Однажды, когда бомбили, мы решили сделать побег с одной девушкой. Она была старше меня, ее звали Шура, она из Бобруйска Могилевской области, из Белоруссии. Нас встречал один русский — это был друг Шуры. Она знала, что ее могут разоблачить, о ее вредительстве. Если бы нас нашли, тогда бы расстреляли, но нам в то время было уже все равно.

Я ничего не знала, куда меня везли, но только знала, что мы едем дальше от Берлина. Мы хотели устроиться на работу у хозяина. Но других брали, а я была очень плохая, поэтому меня не брали. Они не хотели меня бросать.

А потом нас устроил на работу полицай в туберкулезный лазарет ухаживать за больными. Мы согласились. Нас перевели в барак. Барак был неплохой, там работали западные украинцы. Барак был на территории лазарета, ходили свободно куда хочешь. Питание было хорошее, но больные много не кушали. Прежде, чем приступить к работе у нас проверяли здоровье. Самое страшное было для меня заболеть.. Но все было хорошо, я оказалась здоровая.

И еще мне пришлось немного ухаживать за больными. Одна немка меня пожалела, и меня отправили на работу на кухню. Здесь я стала поправляться. Но была недолго. Придя утром на работу, увидела, что немцы сильно волновались и на балконах вывесили белые простыни. В этот момент я узнала, что это значит: это они сдавались. Через два дня приехали наши танки.

Природа была очень хорошая. Весь лазарет в соснах. Город назывался Штеттин. День, когда пришли наши солдаты, до сих пор стоит в моей памяти.

Как они нас встречали, сколько было слез и радости! Они нам давали все: и продукты, и цветы, и одежду. И стали устанавливать комендатуру. Шурин друг ушел. Она искала его, но мне кажется, он ушел с солдатами на Берлин. Оказалось, мы жили от Берлина не более трехсот километров. Это я после узнала. Но радоваться нам пришлось недолго.

Немцы пропустили наших солдат на Берлин. И тут же вышли с танками и машинами и перебили нашу комендатуру и солдат. Стали искать всех русских, кто остался. Двух раненых солдат мы, с одной девушкой Раей спрятали среди туберкулезных. Она была из Ворошиловградской области, с 100 шахты. Она тоже была малолетней. Когда нас с ней нашли немцы, повели на расстрел. Это нужно пережить. Но, видно, не судьба умереть мне в Германии. Три раза на меня наставляли оружие, но я осталась жива и благодарна Господу Богу, что он меня спасал.

Раз, просто как ястреб появился самолет и началась бомбежка. И нам пришлось скрыться. Трое суток мы с Раей сидели в колодце, забыли про еду. Только гремели «катюши». На третьи сутки мы услышали крики. Это были наши. Они делали прорыв. Когда мы вышли из колодца, все горело и по трупам ехали танки. Мы стояли как мертвые, когда подъехали к нам, стали спрашивать. Мы просили, чтобы взяли нас на танки, и сказали, что там в лазарете есть два солдата. Мы показали, где они находились. Их забрали, и нас увезли. После боя танкисты поехали на отдых. Там мы с солдатами отдыхали в деревне.