Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Женщины и мужчины находились в разных бараках. Кухня была на территории лагеря, где работали русские женщины под присмотром немецкой поварихи.

Кормили русских супом из брюквы или шпината, картошки почти никогда не было (сейчас шпинат и брюкву я видеть не могу). Лагерь охраняли немцы-полицаи. Распорядок в лагере был строгий. По лагерю ходить зря не разрешалось. Нас всех сфотографировали и присвоили номер.

После приезда в лагерь на второй день нас распределили по работам. Я попала в механический цех. Меня поставили работать на токарно-револьверный станок. Немец-наладчик показал, как надо работать. Работа была несложная: делали винты и гайки на этом станке. Восьми- или десятилетние девочки подметали цех. Всех нас одели в одинаковую спецодежду: брюки и пиджак болотного цвета, обули в ботинки на толстой деревянной подошве, так называемые бутсы. Работали по 12 часов и больше в две смены. Ночная смена после работы на заводе убирала лагерь. Мыли полы в комнатах, убирали территорию — все это под присмотром полицая. На работу, с работы да и всюду нас водили строем. Один раз в неделю нас водили мыться в душ.

Недалеко от лагеря, где мы жили, находились заводы «Гландшютоф», «Форд». На этих заводах лагеря были немного больше нашего. В лагере Форд находились русские военнопленные. Им было хуже нашего. В конце 1943 года и дальше начались сильные бомбежки города американскими самолетами. Бомбили в основном по ночам жилые кварталы города, а заводы не трогали. В 1944 году около завода было построено еще два лагеря. В одном поселили поляков, а в другом — военнопленных итальянцев. Поляки и итальянцы работали в дневную смену, а русские в основном в ночь. Со второй половины 1944 года очень часто бомбили и днем, и ночью. Мы ждали эти бомбежки — на заводе отключали, электроэнергию, все уходили в бомбоубежище, а мы отдыхали.

В январе 1945 года американские войска близко подошли к Кельну, и нас из лагеря снова отправили в пересыльный лагерь г. Вупперталь, а оттуда отправили в лагерь г. Хаген на Руре. Там мы работали на железной дороге на разборке завалов после бомбежки.

В апреле 1945 года американские войска заняли город Хаген. Американцы собрали русских и перевезли нас в лагерь перемещенных лиц в г. Дортмунд. Там мы пробыли два месяца, а затем по железной дороге нас из Дортмунда перевезли на советскую оккупационную зону в Магдебурге на Эльбе. В г. Магдебург в лагере № 225 мы проходили фильтрационную комиссию, после чего в августе 1945 года нам разрешили выехать на Родину.

С первых дней войны

Безобразова (Курсакова) Александра Павловна

ур. пос. Еленский завод Хвастовичского р-на, проживает там же

В 1941 году ровно в четыре часа началась война. Мы детьми были и не верили, что будет очень и очень страшно.

Я испытала ужасы войны с первых ее дней. Сперва бомбежка, потом стрельба.

Сперва пришли немцы. В сентябре месяце 1941 г. они уже были у нас в поселке. В январе 1942 г., в субботу, наш поселок окружили, со всех сторон поставили автоматы, стали стрелять и поджигать. Это было очень страшно, горел поселок, была большая паника.

Кругом был большой снег, больше метра, люди бежали кто в погреба, кто под пули. Скот мычал, свиньи орали, люди кричали, плакали. Это ужасно и страшно. Целую ночь пылало пламя поселка.

Только когда кончился пожар, стали искать, где можно обогреть детей и покормить. И только остались после пожара детский сад, столовая, магазин, больница и завод. Вот в этих помещениях разместились жители, которые остались в живых.

Здесь нам пришлось две недели пожить, и опять приехали немцы, выгнали всех на улицу, и начали поджигать.

Больше находиться было негде. До рассвета стояли у огня и потом поехали в деревни, которые еще не сожгли. Наша семья: мама, я, брат, сестра с двумя своими детьми, одному было год и 8 месяцев, а второму 6 лет, поехали в деревню Шляпное. Всю дорогу (а деревня была в трех километрах от завода) ехали спокойно, а перед деревней, не доезжая одного километра, немцы строчили с автоматов как пчелы.

У мамы в руках была банка — ее разбили.

Потом, когда дошли до патруля, нам показали, что надо поднять руки кверху.

Потом нас разместили в доме, где уже было две семьи. Спали только сидя. Нас, детей, попросили, чтобы полезли на печку, и нас никуда не выпускали. Есть было нечего.

Ничего взять дома мы не могли — только то, что было надето на нас. А через месяц нас эвакуировали в деревню Подбужье, это 40 км от деревни Шляпное. Мы ехали на санках три дня.

На дорогах, когда у пожилых не было сил идти, их расстреливали на глазах. Голодные, холодные, охраняемые немцами, люди еле передвигались. Немцы смеялись и фотографировали. Когда мы приехали в Подбужье, там оказалось очень много эвакуированных. Село Подбужье было большое, и в каждом доме жило по пять семей вместе с животными. Мало того, что был страшный голод и холод. Кроме всего, пришел и брюшной тиф.