Сефира и другие предательства

Если я скажу, что наши дети, близнецы, появившиеся на свет в результате того полудня, занимали мое внимание в течение последующей дюжины лет, в этих словах сыщется достаточно правды, чтобы они не казались приблизительными. По сути, между нашими занятиями любовью и появлением голубого «плюсика» в окошке портативного тестера на беременность прошли целых четыре недели, и за это время еще три мощных грозы пронеслись над нашими краями. Я мог бы отважиться сунуться в любую из них, мог бы попытаться вернуться на то место за Вудстоком, где моя многолетняя интуиция, казалось, воплотилась в реальность. Как только подтвердилась беременность Прин, состоялся наш поспешный брак, и до рождения близнецов было несколько случаев, когда я мог бы возобновить свое исследование, как и в течение последующих лет. Максимум, что мне удалось, – это беглый поиск в сети, который показал, что место, где мы с Прин увидели то, что увидели, находилось недалеко от Датчманс-Крик, имевшего смутно зловещую репутацию, но почему – выяснить мне не удалось. Несколько раз я обсуждал с Прин тему того дня, но на мой вопрос о том, что же мы все-таки видели тогда, она отвечала своим вопросом:

– Что? А по-твоему, что мы видели?

Строго говоря, это не назовешь отрицанием нашего опыта, но будто шоры закрывали ей глаза, скрывая то, что могло происходить за ними. И я умолк, что, по-видимому, обернулось желаемым эффектом, поскольку разговор Прин продолжать не стала. Это было так, словно ту часть меня, которая глубоко реагировала на бури, «заело», как старую пластинку, – воспоминание о той огромной туше сделалось глубокой царапиной на виниле, о которую заикались мои эмоции. Я на диване в гостиной, Нина лежала у меня на правой руке, Эдди – на левой, и дождь хлестал в панорамное окно, и странный, загадочно неправдоподобный звон водяных струй поглощал мое внимание, переполняя его и делая чересчур насыщенным для дальнейшей реакции на штормовой переполох снаружи. Я полулежу на кровати Эдди, привалившись затылком и плечами к ее изголовью, лицо сына покоится на моей груди, его ручки обнимают меня со всей силой пятилетнего ребенка, а воздух рассекают белые вспышки и треск, я глажу сына по головке, глажу его спинку сквозь пижаму с Человеком-пауком, приговаривая, что это просто погода такая, и мой голос спокоен, взлеты и падения интонаций – ровные, медленные круги, которые моя рука чертит на хлопчатобумажной рубашонке, будто сглаживает мои собственные эмоции, вполне способные сгуститься, сжаться в комок, разгуляться, вырваться наружу… А вот я на диване в гостиной рядом с Ниной, телекомпания CBS из Олбани прервала наш любимый сериал, чтобы поведать о сильной непогоде, разбушевавшейся в регионе, и, покинув свое место, чтобы на карте региона показать Нине, где находится округ Ольстер, я объясняю, почему пока не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что торнадо угрожает нам; хотя несколько лет назад торнадо снес стену школы к югу от нас, в Ньюбурге. В итоге мы бросаем телевизор и начинаем искать в Интернете отчеты о той давнишней катастрофе, направив все силы, вызванные воем ветра, на исследования. Радостное возбуждение, восторг, который я прежде испытывал, никуда, оказывается, не делся – он ждал совсем неподалеку. Он просто… временно бездействовал, дремал…

А разбудили его мои дети, в частности, их решение отправиться в лес за нашим домом незадолго до грозы; я видел, как в небе сгущаются свинцовые тучи, я прочитал прогноз погоды, согласно которому весь регион находится под угрозой сильной грозы, до моего слуха уже доносились отдаленные громовые раскаты, похожие на грохот мощных грузовиков на дороге. Тем не менее, когда Эдди заявил, что они с Ниной собираются выйти из дома опробовать две его новенькие рации, я не стал возражать.

– Только далеко не уходите, – крикнул я им вслед. – Дождь собирается.

Но в ответ мне лишь хлопнула сетчатая дверь на крыльцо.