Сефира и другие предательства

– Да я пытаюсь, – сказал я, и в это мгновение молния и гром разорвали воздух одновременно. Я невольно вздрогнул, но, странное дело, в тот момент меня беспокоило не столько то, что нас поразит током, сколько то, что кто-то врежется в нас сзади. Я понимал, что дорога не такая широкая и обочина совсем рядом, но, казалось, минули часы, пока машину удалось направить вправо, молния полыхнула, как вспышка не в меру усердного фотографа, последовала череда громовых раскатов – они накладывались, как бы врезаясь друг в друга и образуя лавину звуков, оглушительно ревевшую над нами. Когда я убедился, что мы все же выехали на обочину, я выжал сцепление, переключился на нейтралку и открыл свою дверь. Я не отстегнул ремень и оттого не смог сильно высунуться из машины, поэтому Прин не понадобилось тянуться далеко, чтобы схватить меня за руку и втащить обратно в салон.

– Ты спятил? – взвизгнула она. – Закрой дверь!

Я послушался.

– О чем ты только думал? – продолжила она с расширенными от ужаса глазами. – Там же настоящий ураган, черт побери!

– Да просто проверил, на обочине мы или нет, – сказал я, что было правдой: я высматривал белую полосу по краю дорожного полотна. Но стоило мне распахнуть дверь, как беспредельность бури обрушилась на меня, неожиданно пробудив чувство такого подъема, что рука, за которую Прин ухватила меня, потянулась к замку ремня безопасности. Однако при виде ужаса на ее лице мое ликование сменилось смущением. Я взял ее руки в свои и проговорил:

– Все, все в порядке.

– Придурок, – она выдернула свои руки.

– Да, зато твой придурок.

Мой ответ вызвал улыбку на ее лице, которая исчезла, когда молния прошила деревья справа, а гром ударил так, что оглушил нас. Прин вжалась в сиденье, будто оно могло ее спрятать, а рука ее нащупала и вцепилась в мою. Струи дождя потоками заливали окна, я выключил дворники.

– Скоро кончится, – сказал я излишне громко из-за звона в ушах. – Эти летние грозы довольно быстро выдыхаются.

Прин не ответила. Я смотрел в лобовое стекло, пытаясь различить дорогу сквозь воду. Ливень на мгновение ослабел, и мир буквально вплыл в лобовое стекло. Ярдах в пятидесяти впереди дорога плавно уходила вверх под небольшим уклоном, скорее напоминавшим небольшую выпуклость, чем склон холма. По другую сторону этой выпуклости что-то пересекало дорогу слева направо. Животное размером, пожалуй, со слона. Я даже на мгновение подумал, что это слон, воображение нарисовало несчастный случай с участием колонны цирковых животных. Но этот силуэт казался каким-то неправильным: спина была длиннее, прогиб ее к бедрам менее выражен, голова короче и тупее, увенчана парой тяжелых рогов – их размах превышал длину моего автомобиля. В такт шагам голова животного раскачивалась из стороны в сторону с кажущейся рассеянной неторопливостью, как будто оно вышло на прогулку в легком тумане, а не в бушующей грозе. Моя рука снова легла на ручку двери, и тут дождь вновь прибавил, скрыв гигантский профиль за водяной завесой. Я открыл рот сказать… не знаю, что. Я ждал, когда дождь снова утихнет, чтобы еще раз взглянуть на увиденное. Но ливень не унимался, и я повернулся к Прин и спросил:

– Ты видела?

– Что? – спросила она. Брови ее, не дрогнув, лежали ровно, линия рта была прямой, щеки бледными. Злится, понял я: она видела то же, что и я, и увиденное привело ее в ярость.

– Я…

– Ты в состоянии выехать отсюда?

Я хотел спросить, всерьез ли она спрашивает, напомнить ей, что это машина, а не подводная лодка, но лишь проронил:

– Ага…

С бешено мотающимися дворниками, включенным на полную мощность обдуве лобового стекла и мигающей аварийкой я включил передачу и повернул руль, чтобы выехать на дорогу. Я был почти уверен, что врежусь в «то самое», что переходило ее. Однако пять минут благополучно миновали, и пальцы, вцепившиеся в руль, ослабили хватку, и как только часы на приборной панели отсчитали еще пять минут, я понял, что даже если бы мы ползком продвигались вперед, то место, где проходило огромное животное, осталось позади. Я почувствовал не столько облегчение, сколько наполненность до краев: как будто то, что я увидел, расположилось внутри меня, прижимаясь к стенкам моей груди, не позволяя даже перевести дух. Это ощущение сохранялось всю дорогу до нашей квартиры в Уитвике, где Прин отвела меня прямо в спальню, стянула с себя и меня шорты и повалила на кровать. Мы занялись быстрой и энергичной любовью, а закончив, повторили, а потом еще раз.

Когда же наконец мы, измученные и опустошенные, оторвались друг от друга, то встали с кровати, поплелись на кухню и через ее дверь вышли на символическую заднюю террасу квартиры. Спустилась ночь и принесла с собой новый виток гроз. Обнаженные, мы стояли в темноте, позволяя дождевым струям хлестать нас. Давление в моей груди ослабло, хотя и не исчезло совсем. Как если бы то, что поселилось внутри меня, свернулось калачиком и уснуло.