Сегодня мы живы

– Боятся, что он засланный.

– Что это значит? – спросила Жанна.

Нервность дочери не ускользнула от Жюля.

– Засланный – значит бош в американской форме. Говорят, их тут полно.

Все удрученно замолчали. Это свинство – не доверять своим! Жанна видела солдата и ни на секунду не усомнилась, что он настоящий, а эти мерзавцы… Рене воспользовалась тем, что взрослые увлеклись разговором, выбралась на лестницу и бесшумно пошла по коридору. Дверь в кухню была приоткрыта, и девочка могла видеть Матиаса. Он был очень спокоен, говорил по-английски, выглядел на редкость расслабленным и по-особому улыбался. «Как кот», – подумала Рене. Держался он свободно, но не развязно, вот только голос звучал чуть глуше. И все-таки это был ЕЕ солдат.

Пайк попросил Матиаса перечислить все канадские провинции, он подчинился и был на Саскачеване[36], когда заметил Рене. Он скорее почувствовал, чем увидел пристальный взгляд черных глаз, на мгновение замолчал, потянулся к ней, и солдаты обернулись посмотреть, что привлекло внимание «этого подозрительного типа». Дверь распахнулась, Рене вошла в комнату, направилась к Матиасу и остановилась метрах в двух от него, не обращая ни малейшего внимания на остальных. У Матиаса перехватило горло. Что за чертовщина? В присутствии этой малышки он впадает в какое-то странное состояние и делает нелепые вещи, вот как сейчас, например: взял и добровольно кинулся в пасть льву. Впрочем, все это не важно. Он все равно в сто раз хитрее всех янки, за исключением разве что их командира. Пайк уж точно не дурак. Матиас продолжил, глядя в глаза Рене:

– Новая Шотландия, Онтарио.

Его голос звучал совсем тихо, он как будто пытался успокоить ее: «Теперь все хорошо, я рядом». Монитоба, Квебек, Альберта. Странная мелодичность экзотических названий, произнесенных глубоким, низким голосом, действительно принесла Рене радостное умиротворение. Американцев впечатлила магнетическая энергия, исходившая от ребенка и солдата. Пайк решился нарушить очарование момента:

– Все в порядке, Мэт. Извини, что пришлось надавить, но ты сам понимаешь…

– Я не в обиде, – ответил Матиас и улыбнулся кошачьей улыбкой.

Они гуськом спустились в подвал, и Матиас сразу увидел красавицу, которой два дня назад доверил Рене. Она смотрела с дерзким вызовом, но от него не укрылось ее смятение. Сколько девушке лет – семнадцать, восемнадцать? Лицо волевое, угловатое, темные волосы небрежно сколоты на затылке, тело упругое, сильное. Богатое тело…

Солдаты расположились в своем подвале. Матиас сел на солому рядом с раненым, тихонько стонавшим во сне. Дэн тут же пристроился рядом и добрых полчаса морочил Матиасу голову разговорами, во всех подробностях описывая высадку в Нормандии. Голос у него был гнусавый, и Матиас задремал, а навязчивый янки все бубнил и бубнил.

Ему приснился северный лес. Он шел вперед, преодолевая сопротивление хозяина ветров и животных Чуетеншу – того, кто дарует охотникам добычу. Матиас преследовал американского лося, его снегоступы глубоко проваливались в снег. Добравшись до вершины холма, он увидел животное. Лось стоял… спиной к нему. Стрелять в дичь в такой ситуации ни один уважающий себя охотник не станет. Человек и зверь должны обменяться взглядом. Но Матиас зарядил карабин и прицелился. Лось медленно повернул голову. Матиас услышал, как громко хрустнула ветка, и отвлекся, а когда снова прицелился, на линии огня оказалась Рене. Она смотрела прямо на него. Вапамиск, великий охотник племени кри, когда-то объяснил Матиасу, что иногда человек упускает добычу, потому что она оказывается сильнее и не хочет умирать. В этом случае приходится склониться перед жизнью и вернуться домой. Слова индейца остались для Матиаса пустым звуком, он только теперь понял, насколько они верны. Он все-таки выстрелил, хотя мог поклясться, что не нажимал на спусковой крючок, и на груди Рене расплылось кровавое пятно. Девочка ужасно удивилась, потом на ее лице появилось выражение безмерной печали.

Он проснулся – в ужасе и липком поту. Тонкий детский голосок распевал считалку: «Мы в лесочек не пойдем…» Матиас повернул голову и увидел ее. Она сидела совсем близко и укачивала куклу. Он почувствовал огромное облегчение, ему хотелось схватить ее, прижать к себе, но он не смог. Рене улыбнулась.

– Тебе приснился кошмар, – сообщила она. – Ты разговаривал.

Она сделала большие глаза.

Неужели он что-то бормотал по-немецки? Не исключено. Матиас незаметно взглянул на лежавшего рядом раненого, и ему показалось, что тот по-прежнему в забытьи. Этот ему не опасен.

– Мы останемся здесь?

– Да.

– Сколько ночей?

– Не знаю.