Сегодня - позавчера. Трилогия

   - Это не рация. А-а, шутишь. Это хорошо.

   Связь оборвалась. Ага, значит - рентген, а не "гэбня". Всё лучше так, а не иначе. Настроение поднялось, приколоться что ли?

   - Слышь, боец, ты кому служишь?

   - Не понял вас, товарищ старшина!

   - Салага. Запомни - на этот вопрос надо отвечать так - "Служу Трудовому Народу!" Уяснил?

   - Да.

   - Чё за "да"? Отвечать - "так точно!" Уяснил?

   - Так точно!

   - Вот, уже на что-то похоже. Запомни сам и по смене передай. А за неверные ответы буду вносить выговор в личное тело методом удара в грудную клетку. До кого через голову не дойдёт, буду стучать в печень. Уяснил?

   - Так точно!

   - Боец, кому служишь?

   - Служу Трудовому Народу!

   - Молодец, хвалю. После дежурства возьми с полки пирожок. Там два - крайний не бери.

   Боец прыснул. Сообразительный.

   - Отставить смех! Ладно, служи родной. Кто меня искать будет - в "берлоге" я, - и пальцем ткнул в каптёрку.

   - Стоп, машина! Боец, а где вы принимаете гигиенические процедуры?

   Боец молча показал. Ты глянь, понял меня. И правда, к умывальникам вышел. Сполоснувшись, шёл обратно, встретил комбата. Вытянулся, констатировал доброго утра.

   - Кузьмин, я тут о нашем разговоре с комбригом перекинулся.

   "О каком разговоре? Что я ещё накосячил?"

   - Так оказалось, что форма уже поделена на повседневную и полевую. На полевой запрещены нарукавные нашивки, шаровары только защитного цвета и без цветных вставок, петлицы и знаки различия защитного цвета, фуражка заменена пилоткой. Понял?

   - Дошло до них.

   - Ага. А для тебя знаешь, что это значит? Срочно переделать всё обмундирование, согласно новым указаниям. Комбриг решил, в виду нехватки обмундирования, повседневную форму упразднить. Вся будет полевой. А от тебя я жду новых образцов. Исполняй! Да, ещё. Ты научил дневального "так точно" орать?

   - Я. Готов понести наказание.

   - Не будет наказания. Мне самому по душе. А то, как не в армии: "да, нет, не знаю", тьфу... детский сад.

   - Штаны на лямках, - добавил я.

   - Ты ещё здесь?

   - Понял! - и покинул комбата.

   Вот так вот! Инициатива приготовилась отыметь инициатора. Всё верно - сам придумал, сам и сделай. Тут вам не здесь!

   Умывание благотворно на меня подействовало. Голова болела, но хоть мутить перестало.

   А это что за цирк?

   - Стоять! Смирно! Кто такие? Тащи всё обратно!

   Охренеть, пока я принимал водные процедуры, мою "берлогу" "вскрыли" и теперь трое бойцов выволакивали мешки, ящики с тушёнкой и две 20-ти литровые канистры (которые я вчера даже и не видел).

   - Слышь, дядя, шел бы ты в темпе вальса, - ответил мне один, поставив канистры и выпрямляясь. Ого, тоже старшина. А я-то - в исподнем. Гимнастёрка вон она, на тумбочке.

   - Я что, не понятно сказал? Занести вещи обратно или вы, уроды, плохо слышите? - Я шёл прямо на них.

   Остальные двое тоже распрямились. Старшина достал из-за спины нож:

   - Дядя, это ты плохо слышишь. Свали, я сказал!

   Я уже в трех шагах.

   - Свалить, говоришь? А, пожалуй, эта мысль мне нравиться, - я оглянулся, полуобернувшись.

   Меня уже "потряхивало", как всегда, перед дракой. Что ж, подраться, не с похмелья конечно, но - люблю. У меня даже читерский приём есть, вернее свойство одно. Слоу-мо называется. Как в Макс-Пейне. Течение времени опять изменило привычный ход.

   На нож ещё не приходилось кидаться, но всё однажды происходит впервые. Вообще, я оглядывался пропасти тыл, но эти воришки решили, видимо, что я решил "сдать назад". Краем глаза я увидел, что они нагнулись за своими (моими) мешками. А этот старшина начал отворачиваться, опуская нож. А вот хрен вам поперёк всего лица!

   Я прыгнул вперёд. Гипс левой руки с размаха опустил на руку с ножом, проскочил мимо, ударил ногой в лицо нагнувшегося второго. Уж больно хорошо он стоял. Как в футболе ударил. И так же его голова, как футбольный мяч, отлетела и ударилась о стену. Тут же локтем левой руки в затылок первому, старшине. Но, получилось не в затылок (слишком я медленный после госпиталя), а в лицо - старшина успел повернуться, схватил меня за рубаху на спине левой рукой. А правая где? Отнялась или заносит нож? Я крутанулся, выбивая ногой из-под старшины его ноги, упёрся в него, падающего с растерянными глазами, и, как в каратэ, залепил пяткой сапога в развороте в голову третьего. Мы со старшиной упали вместе, только я сверху, прокатился по нему, впечатывая в его тело кулаки и локти, выдавив воздух, и лбом добавил прямо меж глаз.

   - У-ух, ё! - голова взорвалась болью. Проклятущий коньяк! Никогда больше пить не буду! Всё кругом закружилось и я сел тут же, оказалось - с размаху на грудь старшине.

   - Что тут происходит? - раздался резкий крик, хорошо не комбата. Или плохо, что не комбата?

   В глазах немного прояснилось. Оказалось, кричал толстый коротышка, напрасно дёргавший кобуру. Что, маловата практика пользования табельным оружием?

   - Ты хто? - спросил я его.

   - Интендант 3-го ранга Блинов. Встать, боец, доложить по форме.