Сегодня ты, а завтра…

Негр издал нечеловеческий стон, схватил Барби за талию и как пушинку бросил на широченную кровать. Скользнув по розовым шелковым простыням, она приняла такую позу, что у Кипариса чуть не случился сердечный приступ. Однако, досконально зная устройство внутренних органов и в особенности сердечно-сосудистой системы, он усилием воли восстановил кровообращение и продолжал смотреть во все глаза. Толстокожий негр, однако, судя по всему, подобными недугами не страдал. Он медленно подошел к кровати и, схватив Барби за лодыжки, развел ее бесконечные ноги в стороны. Вот тут не выдержал бы даже бронзовый памятник! Кипарис не сомневался, что именно сейчас, в этот самый момент, с ним случится удар, и уже прощался с жизнью, но, к счастью, негр закрыл своим телом умопомрачительное зрелище. Барби цепко обхватила ногами его талию, и дальше Эдик только слышал вздохи, охи, ахи и стоны, которые можно было использовать как фонограмму к немецкому порнофильму, конечно вставив кое-где сакраментальное «дас ист фантастиш!». Дальше негр с Барби продемонстрировали такую бешеную Камасутру, что тут от огорчения померли бы даже древние индусы.

Сколько прошло времени, Кипарис не знал. Он был полностью поглощен зрелищем. Настолько поглощен, что выронил кисть, которая бухнулась в ведерко, брызнув на стену его содержимым. Эдик даже не заметил вопиющего нарушения. Он только оперся руками о бортик люльки, поскольку ноги его уже почти не держали.

Вот этого делать не стоило. Потому что ладонь Кипариса попала прямо на кнопки пульта, причем на все сразу. Внизу чуть слышно заверещал мотор, люлька дернулась, подалась чуть вправо, вниз, влево и наконец вверх. Глупая машина, казалось, решала, как бы получше досадить Кипарису. Видимо, она давно ненавидела маляров, целыми днями гонявших ее вверх-вниз, и просто дожидалась подходящего момента. Люлька поползла вверх. Негр с Барби, как раз отрабатывающие позу «мужчина сзади, в полуобороте, с захватом правой ноги партнерши», разом повернули головы в сторону окна и конечно же увидели и люльку и Кипариса, отчаянно пытающегося справиться с пультом. Однако Эдик сделал только хуже. Вместо того чтобы скрыться над окном, люлька снова дернулась, зацепилась чем-то за наличник и перевернулась. Причем не наружу, что было бы для Кипариса более желательно, несмотря на вероятные переломы, а внутрь. Эдик заметил стремительно надвигающийся на него красно-черный узор персидского ковра, затем ощутил щекой его поверхность, а потом нащупал что-то липкое, скользкое и очень знакомо пахнущее. Ну конечно, внутрь спальни опрокинулось не только ведерко, но и большой бидон с краской, который Кипарис затащил на люльку, чтобы не ездить вверх-вниз за новой порцией. Эдик лежал на полу посреди огромного расплывающегося озера голубой краски и готов был не только провалиться сквозь землю, но превратиться в звездную пыль, распасться на молекулы, сгореть в паровозной топке и развеяться пеплом по ветру. Но, к сожалению, ничего такого сделать было невозможно. И Кипарис не нашел ничего лучше, как встать на четвереньки и поднять голову. Самое ужасное, что даже в этот драматический момент он продолжал пожирать глазами тело Барби и любоваться новым ракурсом. Надо сказать, отсюда, с ковра, видно было гораздо лучше.

Однако влюбленной парочке не понравилось присутствие чужого. Да и крепкий запах краски не способствовал продолжению. Негр вскочил с постели, прошлепал своими огромными ступнями по краске и схватил Эдика за шиворот.

– Ты кто?! – прогремел он.

– Я… Эдик… – только и ответил Эдик.

Тут пришла очередь очаровательной хозяйки. Ничуть не стесняясь Кипариса, она подошла к нему вплотную и проговорила:

– Ты, свинья, признавайся, тебя подослал мой муж?!

Английский язык Эдика оставлял желать лучшего, но он понял все.

– Н-нет, мэм, я просто маляр. Я крашу.

Для убедительности он взмахнул рукой, демонстрируя процесс покраски. Негр живо выкрутил ему руку так, что Эдику ничего не оставалось, как согнуться в три погибели.

Потом Барби перекинулись с негром несколькими фразами, пощелкала кнопками телефона, и через пять минут в комнату вошли несколько полицейских. Они без лишних слов надели на Кипариса наручники и увезли с собой.

…Лысый человек хохотал без остановки уже минут пять, не меньше. От смеха он весь покраснел, на толстой шее набухла жила, он хлопал себя по ляжкам, причмокивал, сопел, брызгал слюной и разражался все новыми и новыми приступами хохота. В конце концов от тюремной куртки отлетела верхняя пуговица. Эдик Кипарис курил и хмуро наблюдал за своим новым знакомым.

Здесь, в городской тюрьме, содержались люди, совершившие легкие правонарушения. Этой стерве Барби, которую, как уже успел выяснить Кипарис, звали Мери Дэвис, все-таки удалось упечь его сюда. Бесплатная порнуха обошлась Кипарису слишком дорого – три месяца тюрьмы за хулиганство с его половинчатым статусом могли сыграть злую шутку. С эмигрантами нигде не церемонятся, а тем паче в Америке.

Лысый человек наконец успокоился, тоже закурил и сказал:

– Ничего, в следующий раз умнее будешь.

– Это как?