Сегодня ты, а завтра…

– Нечего было в маляры идти. Что за удовольствие целый день кистью махать. Ну вот разве что за бабами в окна подглядывать.

Он снова посмеялся.

– А что мне оставалось делать, Евсей? – Эдик уже знал имя своего нового знакомого. – Куда отправили, туда и пошел. Я здесь человек новый, неопытный.

– А если бы тебя на урановые рудники послали, тоже бы пошел? Эх, дурак ты, дурак. Дуб. Вернее, как там у тебя фамилия?

Странное дело – Эдику совершенно не хотелось обижаться на слова Евсея. Была в нем какая-то крутизна, дающая право разговаривать с людьми, не выбирая выражения. И доброжелательность. Эдик чувствовал, что он может и хочет помочь. К тому же встретить в тюрьме соотечественника – уже одно это было большой удачей.

– Живешь в двух шагах от Брайтона, а узнать, что да как, не соизволил, – продолжал учить его уму-разуму Евсей. – Да меня там каждая собака знает. Пришел бы, поговорили как люди, обсудили дела, глядишь, и не пришлось бы тебе в маляры идти. Фильм «Крестный отец» видал?

– Да.

– Ну вот. Пришел бы ко мне и все тут.

К Евсею, или, как его называли, Беляку (только потом Эдик узнал, что это не кличка, а его фамилия), окружающие относились с почтением. Конечно, в тюрьме сидело немного советских эмигрантов, но каждый из них знал, кто такой Беляк.

Узнал и Эдик. Выйдя из тюряги через пару месяцев, он отправился прямиком к Евсею. Тот принял его по старой дружбе хорошо, помог сдать специальные экзамены для подтверждения своей врачебной квалификации, а потом устроил в клинику ассистентом врача-стоматолога.

– Ничего, – сказал Евсей, похлопав его по плечу, когда заметил, что Эдик несколько сник, узнав о том, что ему придется работать почти что медбратом, – ничего. Всему свое время.

Евсей вел себя в клинике как хозяин. Только месяц спустя Эдик понял, что он таковым и являлся. И кроме того, Евсей контролировал несколько десятков врачебных учреждений по всей Америке. Эдик быстро смекнул, что такой человек, как Беляк, зря время тратить не будет. И что если он заведует больницами и клиниками, то, значит, это приносит большие барыши. А покумекав еще, Кипарис понял, что этого человека послала ему сама судьба…

Через полтора года Кипарис уже открывал своим ключом просторный кабинет в новой кардиологической клинике в предместье Нью-Йорка. Беляк оказался более щедр, чем предполагал Эдик. Впрочем, у Евсея был нюх на деньги. А дело оказалось выгодным.

На почетном месте в кабинете Кипариса висел патент Соединенных Штатов, свидетельствующий, что автором новой методики проведения операций на сердце является Эдуард Кипарис. Иногда он смотрел на красивый бланк и с неудовольствием вспоминал редкие звонки и письма своих бывших коллег Знаменского и Бычкова, которые интересовались судьбой изобретения. Эдик, конечно, ничего им не рассказывал о своих успехах. Он предпочитал пожинать плоды славы единолично.

Долгий июльский день все никак не кончался. Стрелки часов вроде уже указывали на время позднего вечера, а небо все не хотело чернеть. Подкрашенные заходящим солнцем багровые облака слоились над дымным городом. Нагретые за день камни постепенно начинали отдавать свое тепло, и поэтому воздух, казалось, становился еще более горячим, чем днем.

Несмотря на опущенные стекла, в машине было жарко. Замечательные протекторы «мишлен» темного «джипа-чероки» прилипали к размягчившемуся за день асфальту и оставляли затейливые ребристые следы на лужицах битума, которым дорожные службы Москвы время от времени латали дороги. Впрочем, лучше они от этого не становились.

Кроме жары в Москве есть еще одна беда, от времени года не зависящая. Это дорожные пробки. Зимой они случаются от мороза и обильных снегопадов, летом от московской, временами невыносимой жары, весной от тающего снега и осенью от дождей и, кажется, даже от листопада. Впрочем, причин может быть очень много, но вне зависимости от них в любое время года московские водители часами стоят в длинной гудящей и чадящей очереди. Моторы работают вхолостую, отравляя даже те жалкие молекулы воздуха, еще остающиеся над главными магистралями города. Водители с завистью смотрят на свободно передвигающихся пешеходов и готовы вот-вот лопнуть от переполняющих каждого матюгов. Кажется, это природа столь изощренным способом мстит за те миллионы тонн свинца, цинка, аммиака и других элементов таблицы Менделеева, которыми человечество пытается отравить атмосферу, с тех пор как был изобретен автомобиль…

Она сидела спокойно, не жала без толку на сигнал, не озиралась, не курила. Она смотрела на заднее стекло старенькой «копейки», стоящей прямо перед ее «джипом», время от времени поглядывала на часы и отхлебывала кока-колу из пластмассовой бутылки. По ней нельзя было сказать, что она куда-то торопится или, скажем, сильно переживает из-за пробки. Так, бизнес-вумен, служащая в уцелевшей после кризиса фирме или банке, возвращается домой с работы. Отличный летний костюм, аккуратная прическа, скромные бриллиантовые кольца на длинных, изящных пальцах. Очки в дорогой оправе. Уверенный взгляд из-под стекол.