Сёгун

— Даже если мы умрем — то ничего не будем знать о Боге! Я слышал, отец-инспектор выехал из Осаки. — Торанага возликовал: по лицу Тсукку-сана пробежала тень… Эта новость пришла в день, когда они покидали Мисиму.

— Да, это так, — признался священник. — Он отправился в Нагасаки, господин. — Опасения его усилились.

— Провести погребение Тоды Марико-сама?

— Ах, господин, вы уже все знаете! Мы все — глина на гончарном круге, который вы вертите.

— Не люблю пустую лесть… Вы забыли?

— Нет, господин, прошу меня извинить. Я не то имел в виду. — Алвито уже почти пал духом в этой беседе. — Вы против такого погребения, господин?

— Я тут ни при чем. Она была особенной женщиной, и пример ее заслуживает любых почестей.

— Да, господин, благодарю вас. Отец-инспектор будет очень рад. Он убежден — это очень важно.

— Конечно. Она была моим вассалом и христианкой, — ее пример не останется незамеченным другими христианами. Или теми, кто хочет перейти в христианство.

— Я бы сказал — не это не останется незамеченным… Конечно, она заслуживает всяческих похвал за свое самопожертвование.

— За то, что отдала свою жизнь, чтобы другие могли жить? — загадочно поинтересовался Торанага, не упоминая о сеппуку, просто о самоубийстве…

— Да, за это.

Торанага улыбнулся про себя, заметив, что Тсукку-сан ни словом не обмолвился о другой женщине, Кийяме Ачико, — о ее смелости, ее смерти, о захоронении. — Оно тоже должно проводиться с большим почетом и положенными церемониями. Голос его стал строже:

— Вы, стало быть, не знаете, кто распоряжался или помогал в этой диверсии на моем судне?

— Нет, господин. Мы только молились…

— Я слышал, строительство вашей церкви в Эдо подвигается…

— Да, господин. Еще раз благодарю вас.

— Ну, Тсукку-сан, я надеюсь, что труды главного священника христиан скоро принесут свои плоды. Мне нужна больше чем надежда, и у меня долгая память. А сейчас у меня к вам просьба — мне нужна ваша помощь как переводчика. — Внезапно он почувствовал, что священнику это очень не по нутру. — Вам нечего бояться.

— О, господин, я не боюсь его… Прошу меня простить, — я просто не хочу иметь с ним дела.

Торанага встал.

— Я требую, чтобы вы уважали Анджин-сана! Его мужество не требует доказательств — он несколько раз спасал жизнь Марико-сан. Он сейчас не в себе, — его можно понять… Потерял свой корабль…

— О да, такая жалость…

Торанага направился к берегу, телохранители с факелами освещали ему путь.

— Когда ваше руководство даст мне отчет о том случае с передачей оружия?

— Как только будет получена вся информация из Макао.

— Пожалуйста, попросите ускорить отчет.

— Да, господин.

— Кто из дайме-христиан связан с этим делом?

— Простите, не знаю. Не знаю даже, участвовал ли кто-то из них.

— Жаль, что не знаете, Тсукку-сан… Это сэкономило бы мне много времени. В том, чтобы узнать правду об этом деле, заинтересованы многие дайме.

«Ах, Тсукку-сан, — думал Торанага, — вы прекрасно понимаете, я мог бы загнать вас в угол… И вы бы извивались и метались, как змея, и я бы вынудил вас именем вашего христианского Бога, и вам пришлось бы признаться: «Кийяма, Оноши и, возможно, Харима». Но время еще не пришло… Вы еще не готовы узнать: я считаю, что вы, христиане, не повинны в диверсии с кораблем, — ни Кийяма, ни Харима, ни даже Оноши. Я уверен в этом! И все-таки это не просто случайность, воля провидения. Это дело рук Торанаги… «Но почему?» — можете вы спросить.

Кийяма мудро отказался от предложения в том моем письме, которое передала ему Марико. У него не было доказательств моей искренности. Чем еще мог я поступиться, кроме корабля — и этого варвара, — что доставляло беспокойство вам, христианам? Я думал — лишусь и того и другого… Удалось пожертвовать только одним… Сегодня в Осаке посредники скажут Кийяме и главному вашему священнику об этом моем добровольном пожертвовании — доказательстве моей искренности: я не против церкви, — только против Ишидо. А вот и доказательство? «Да, но можно ли доверять Кийяме?» — спросите вы совершенно обоснованно. — Нет, нельзя. Но Кийяма прежде всего японец, а потом уже христианин. Об этом вы всегда забывали. Кийяма поймет, что я искренен. Пожертвовать кораблем — это нечто единичное, как пример Марико или смелость Анджин-сана… — «А как вам удалось устроить этот поджог?» — наверняка спросите вы. «Какая вам разница, Тсукку-сан? Достаточно того, что мне это удалось. И никого не оказалось хитрее меня, нескольких надежных людей и самого поджигателя. Кто им был? Ишидо нанял ниндзя. Почему бы и мне так не сделать? Только я нанял одного человека и мне удалось. А Ишидо потерпел неудачу».

— Проигрывать глупо! — произнес он вслух.

— Что вы сказали, господин? — переспросил Алвито.

— Глупо, если не удастся скрыть правду в таком щекотливом деле, как контрабанда мушкетов, — отрезал Торанага. — И подстрекательство дайме-христиан на восстание против их сюзерена Тайко.

— Да, господин, — если это было на самом деле.

— О, я уверен, что так и было, Тсукку-сан. — Торанага дал разговору постепенно иссякнуть, увидев, что Тсукку-сан явно возбужден и готов переводить не за страх, а за совесть.