Сеятели тьмы

— А ты что делаешь в этом паршивом городишке? — вместо ответа спросил Убуката, и на его лице заиграла улыбка.

Больше они объясняться не стали. Молча пожали друг другу руки. Оба без слов всё поняли. Ведь Маньчжурия была их второй родиной, и когда-то они торжественно поклялись до конца своих дней не расставаться с этой страной.

Какую бы работу в 731-м отряде они ни выполняли, им не хотелось отсюда бежать.

Выражение лица Убукаты внезапно стало суровым.

— По правде говоря, — тихо произнёс он, — я в Харбине не один. Со мной женщина.

— Ого! Это приятная новость! Ты неплохо начинаешь свою новую жизнь. Что ж, поздравляю!

Узнав, что жена, или, вернее, возлюбленная, приятеля — русская белоэмигрантка, Тэрада был немало удивлён. Звали её Оля. Она служила продавщицей в большом универмаге Чурина на углу Китайской улицы — харбинской Гинзы[9].

Универмаг принадлежал старой торговой фирме, во главе которой стояли русские. В этом универмаге можно было найти всё: от мехов, драгоценностей и дамской одежды новейших моделей до лучших сортов водки и шоколада. На работу продавщиц тут подбирались только красивые женщины.

Хотя дело явно шло к военному разгрому, в магазине Чурина можно было увидеть такие товары, о которых в Японии успели уже забыть. Однако за год до окончания войны сотрудники русского отдела японской военной миссии в Харбине совершили на фирму Чурина налёт, произвели обыск и аресты, сам управляющий едва спасся бегством.

Новый управляющий приехал из Шанхая. Это был немец, член нацистской партии, которого поставила во главе фирмы японская военная миссия. Считалось, что это ограничит деятельность русских белоэмигрантов и поможет усилить японскую разведку в Советском Союзе.

Убуката, находившийся в то время на основной базе 731-го отряда, встретил там одного молодого русского — очень красивого юношу. Собственно, это была обычная встреча с подопытным заключённым. Но можно сказать, что Убуката встретился тогда со своей судьбой.

Этот юноша был переведён из харбинской тюрьмы, которую русские эмигранты прозвали «приютом» и которой они страшились больше, чем смерти. Это была специальная тюрьма японской военной миссии, предназначенная для советских разведчиков, тайно перешедших границу, и для русских белоэмигрантов, подозреваемых в шпионаже.

Для тех, кого переводили в 731-й отряд, всякое общение с внешним миром, в том числе и с «приютом», полностью прекращалось. Ни писем, ни передач…

Время от времени Убуката заходил в камеру к русскому юноше. И однажды тот сказал ему:

— Господин поручик, позвольте мне обратиться к вам с просьбой. У меня есть невеста. Зовут её Оля, она работает продавщицей у Чурина…

Судя по рассказу молодого человека, он тоже служил в этой фирме, там его арестовали и увезли в «приют». Незадолго до этого он был помолвлен с Олей. Просьба сводилась к тому, чтобы Убуката передал ей от него весточку. Обратился он именно к Убукате потому, что тот учился в Маньчжурии и немного знал русский язык. Молодой человек, когда работал в фирме Чурина, обслуживал японских клиентов и довольно сносно говорил по-японски. Благодаря этому между ними сразу установилась какая-то близость.

Убуката согласился выполнить просьбу русского; выбрав удобный момент, он во время служебной поездки в Харбин отыскал дом неподалёку от греко-православной церкви, где жила со своей матерью невеста русского юноши. Он решил явиться к ней прямо домой, потому что разыскивать её в универмаге, находившемся под неусыпным надзором японской секретной службы, для него, японского офицера, было делом небезопасным.

Оля считалась русской эмигранткой, но по матери она была еврейкой. Когда управляющим фирмы Чурина стал немец-нацист, над ней нависла опасность увольнения.

Увидев перед собой японского офицера, Оля сначала испугалась, но когда Убуката сказал, что пришёл по поручению её жениха, она впустила его в дом. Матери дома не было.

— Как это ни печально, но я должен вам сообщить… — начал Убуката. Он рассказал о том, что жених её заболел тяжёлой инфекционной болезнью и умер. Это известие потрясло Олю. От ужаса она не могла произнести ни слова. Убуката передал ей каштановую прядь волос.

Сжимая в руке волосы, она упала на колени и зарыдала. Это был душераздирающий плач, от рыданий содрогаюсь всё её юное тело. Казалось, скорбь тяжёлым грузом навалилась на её плечи и не давала ей разогнуться.

На самом же деле жених Оли был ещё жив. Но заключённые, попадавшие в 731-й отряд, никогда оттуда живыми не выходили. Это знал Убуката и решил, что будет лучше, если она заранее примирится с мыслью о смерти жениха и, возможно, найдёт себе нового возлюбленного.

С тех пор каждый раз, бывая в Харбине, Убуката навещал Олю. Он привозил ей сладости и всячески старался, чтобы она как можно скорее забыла своё горе.