Секира и меч

Скоро все были в лодке. Разместились кто где: многие поспешили на нос, кто-то сел возле гребцов под мачтой. Лошадей поставили на ровной площадке ближе к корме. Глеб, Мария и побратимы были при лошадях.

Хозяин сделал знак отчаливать. Гребцы принялись отталкиваться от мостков шестами. И в это время на борт вскарабкался один малый – весьма неопрятный на вид, с диковатыми глазами. Поскольку хозяин взглянул на этого малого равнодушно и не потребовал с него платы, Глеб понял, что этот диковатый человек – растрепанный, расхристанный и дурно пахнущий – здесь свой. Человек этот сел на корме недалеко от хозяина и уставился безумными глазами на Марию. Но хозяин прогнал его на нос – хозяина отвратил запах давно не мытого тела. Человек на четвереньках перебежал на нос, там сел и опять уставился на Марию.

Гребцы сделали несколько взмахов веслами, потом подняли парус, и лодка заскользила по поверхности реки.

Глебу много приходилось плавать по Десне и по озерам. А Мария была на воде впервые. Девочка заметно испугалась, когда лодка закачалась на волнах. Одной рукой Мария ухватилась за Глеба, а другой – за гриву стоящего рядом коня.

Паломники, купцы и иные всякого рода скитальцы с восхищением оглядывались вокруг. Поскрипывала мачта, шумела вода, рассекаемая носом лодки. Кормчий что-то тихонько напевал.

Представилась возможность рассмотреть поближе корабли. Они оказались очень большими. А с берега выглядели такими крохотными!…

Над водой кружили чайки, выхватывали из волн мелкую рыбешку.

Когда лодка прошла середину реки, на носу среди купцов и паломников раздался горестный плач. Все оглянулись на этот плач. Плакал тот бесноватый человек, от которого дурно пахло. Слезы в изобилии стекали у него по щекам, а он размазывал их руками, оставляя на лице грязные разводы и потеки. Никто не бросился спрашивать этого человека о причине плача или же успокаивать его – все уже догадались, что он сумасшедший… Впрочем через минуту плач прекратился, послышался смех. Дурацкий, пронзительный, безудержный смех. Потом этот человек, одержимый бесом, изредка всхохатывая, принялся скакать и кривляться и раскачивать лодку. Гребцы, глядя на него, только посмеивались. Хозяин-кормчий строго хмурил брови. Никто не встревожился случившимся с сумасшедшим припадком. Лодка была слишком большая, чтоб один человек смог перевернуть ее.

Должно быть, так бы все и закончилось: посмеялись бы над одержимым и вскоре забыли бы про него. Если б не испугались кони… Когда сумасшедший начал бесноваться и пронзительно визжать возле них, кони вдруг скосили на него глаза, прижали уши и попятились. Они сорвались с палубы в реку и увлекли за собой Глеба и Марию. Девочка вскрикнула и мигом ушла под воду. Но она отделалась только испугом, ибо Глеб успел ухватить ее за косу и быстро вытащить на поверхность.

Гребцы смеялись, протягивали им с борта весла. Одержимый, радостно вскрикивая, скакал по лавкам.

Марию подняли в лодку. А Глеб добрался до берега вместе с лошадьми.

Паломники говорили Марии, чтобы она благодарила Бога. Ибо все хорошо закончилось. Не окажись рядом Глеба, она могла бы утонуть. И девочка помолилась на берегу.

Глеб собирался задать бесноватому трепку, но того и след простыл…

Глеб укутал Марию плащом, чтобы она согрелась, и посадил ее на коня позади себя. Волк и Щелкун тоже сели в седла. И скоро прекрасный величавый Дунай остался далеко позади.

Проехали только несколько поприщ, а уж снова было чему удивляться. Эти земли заселял народ, язык которого был понятен русскому человеку почти, как свой. Народ сей звался болгарами. И выглядели люди чудно: одни были очень похожи на русских, другие – на половцев или торков. И вера у них была христианская.

Болгары были радушные гостеприимные хозяева и даже не всегда брали с путников деньги за еду. С ними было очень просто разговаривать: болгары – люди горячие, живые – отличались словоохотливостью.

От этих людей наши путники и узнали о крестоносцах. Рассказывали болгары, будто из многих стран стекаются воины-христиане к Царьграду. И идут они по землям многими колоннами, и во всех христианских городах призывают мужчин вооружаться и следовать за ними. Многие, вняв призывам, так и поступают. Одни – по велению сердца, веры; другие – по велению живота, привлеченные разнузданностью и безнаказанностью крестоносцев, шумными попойками и оргиями, какие те устраивали в городах и селах; третьи – из-за ненависти к не христианам, злые на иудеев, одобряющие погромы иудейских домов…

Болгары рассказывали, что основные массы крестоносцев идут из Франции и из германских княжеств. Но Глеб смутно представлял, где находятся эти страны.

Где-то в верховьях Дуная, что ли?..

Отправились в поход и кое-кто из славян.

Болгары косились на меч Глеба, поглядывали на вооруженных побратимов:

– Вот вы не пойдете ли в Святую землю?

Глеб этого еще и сам точно не знал, потому не мог ответить с уверенностью. Но болгары воспринимали его молчание по-своему. Они говорили:

– Тогда вам надо нашить на одежду красные кресты.