Секрет Боттичелли. Загадка потерянных и обретенных шедевров

К 1860-м годам тяжелая жизнь Россетти начала сказываться на его здоровье: он был склонен к болезням, ужасающим перепадам настроения и зависимости от наркотиков. Накопившиеся недуги и разрушительные привычки состарили его почти до неузнаваемости. Юношеская красота сменилась одутловатым телом, длинные волосы были острижены или вовсе выпали, а погрубевшие черты лица покрыла темная борода. Хуже всего то, что в 1862 году он потерял Сиддал, свою Беатриче, из-за передозировки наркотиков, что, возможно, было самоубийством. Это событие настолько опустошило Россетти, что он похоронил рукопись неопубликованных стихотворений рядом с телом жены. К тому времени большая часть ранних обещаний, связанных с выдающимися талантами Россетти, сошла на нет, что напоминало слова Беатриче, сказанные Данте в «Чистилище», о том, что на богатой почве вырастут только сорняки, если ее «плохо засеять»[445]. Несмотря на шаткое финансовое положение, Россетти хотел собрать коллекцию произведений искусства, которая могла бы соперничать с коллекциями его более высокородных и обеспеченных покровителей, в особенности Рёскина. Однако его мечты о высоком не укладывались в скромный бюджет, и он скопил лишь десятки разочарованных кредиторов, которых можно было сравнить только с длинным списком отвергнутых им любовниц.

Впрочем, Россетти всегда находил способ получить желаемое, и сейчас ему нужен был Боттичелли, работами которого он восхищался (и мечтал собрать) еще с 1849 года, с тех пор, когда вышел его перевод «Новой жизни». В 1867 году этот момент наконец настал. Один из ранних портретов работы Боттичелли, портрет флорентийской аристократки Смеральды Бандинелли (также упоминаемой под ее супружеской фамилией Брандини), должен был быть выставлен на аукцион Christie’s. Аукционы итальянского искусства были весьма популярны в викторианском Лондоне, поскольку все больше и больше ценителей, многие из которых путешествовали по Италии, стремились собрать в личной коллекции культурные сокровища страны. Для этого не нужно было обладать большими кошельками – выгодные сделки можно было заключить и без путешествия на Апеннинский полуостров, поскольку в Англию из Италии поступало огромное количество произведений, а кроме того, происхождение большинства из них часто оставалось неясным. Сомнения в авторстве отражались на цене, что снижало стоимость картин, а покупатели понимали, что идут на большой риск.

Накануне продажи Россетти с тревогой пишет письмо своему агенту: «Мой дорогой Хауэлл, я бы хотел, чтобы Вы, если завтра придете на аукцион, сразу же сообщили мне о результатах, по почте или по приезде. Если Боттичелли будет стоить дешево, я, конечно, хотел бы купить [картину]., если это возможно, но, может быть, мне лучше отказаться от этой идеи. Если очень дешево, я бы попросил Вас достать ее, и [я]. заплачу Вам через день или два»[446]. Должно быть, на следующий день Россетти был шокирован низкой ценой, назначенной за картину, которую приобрел его агент Хауэлл. За жалкие 20 фунтов стерлингов, что соответствует нескольким тысячам долларов в пересчете по сегодняшнему курсу, Россетти смог приобрести работу, которая теперь висит в лондонском Музее Виктории и Альберта.

Портрет дамы, известной как Смеральда Бандинелли, датируется 1475 годом. Примерно в то же время Боттичелли написал «Поклонение волхвов». Суровая красота портрета не может не напоминать о таинственных музах прерафаэлитов, особенно о покойной жене Россетти, Сиддал. Больше, чем красоту, картина излучает женскую силу, и ее притяжение носит скорее духовный, чем сексуальный характер (рис. 19). Портрет Смеральды Бандинелли стал источником вдохновения для Россетти: он воспроизводил длинные тонкие руки, прозрачное платье и прямой взгляд девушки в последовавших работах[447]. Одержимость этой картиной даже подтолкнула его к совершению чего-то кощунственного и незаконного. «Мой дорогой Хауэлл, – писал он своему секретарю, – я забыл попросить [твою жену]. Кейт передать тебе, чтобы ты не кричал, когда увидишь Боттичелли, если рядом будут другие люди. Я отреставрировал головной убор, но не хочу рассказывать об этом»[448].