Секрет долголетия

Газета «Труд» в номере от 4 апреля 1929 года писала в рецензии на программу «Театра обозрений Дома Печати»:

«Обозрениям» Дома Печати удается то, что не удавалось, кажется, ни одному из театров Москвы… Театр Дома Печати нашел себя в темах злободневных, в ударах по отрицательным моментам каждого дня. По существу, это театр, имеющий явный уклон в форму малую, «представление» легкое, непринужденное. Но точек соприкосновения с прежней «миниатюрой», с пошлой эстрадой, забавой для забавы у него никаких нет. Это театр чисто сатирический, идущий — с запасом орудий юмора, пародии— на общественную борьбу… Путь взят, во всяком случае, правильный, определенный, мобилизован в работу целый ряд московских журналистов, и труппа собрана для исполнения молодая, имеющая в своем составе талантливых людей и очень подходящая по своим сценическим приемам для такого театра — легкого, веселого, но рядом с этим и «злого», бичующего, вышучивающего…»

Подмостки Дома Печати были, однако, не единственной трибуной, с которой звучала крокодильская сатира. В те годы каждое воскресенье в 18 часов 15 минут передавался в эфир «Радио-Крокодил». Выходил также «Кино-Крокодил», явившийся предшественником нынешнего популярного «Фитиля».

Но, конечно, главным делом для В. И. Лебедева-Кумача, как и для всех нас, оставалась работа в редакции. Вот почему в специальном номере «Крокодила», посвященном десятилетию журнала, Лебедев-Кумач так душевно писал:

С журналом нянчась, словно мать,

Дышали пылью мы свинцовой

И часто оставались спать

В «Седьмой» и «Первой Образцовой».

Наш крокодильский адмирал,

Душистый дым вокруг развеяв,

Упорно кадры подбирал

Добрейший «батько» Еремеев.

Малютин, Черемных, Моор

Спаялись кровно с «Крокодилом».

И рос худкор, и рос крокор,

И рос тираж, и крепли силы.

Пришли Неверов и Кольцов,

Пришли Демьян и Маяковский,

И «Крокодил» в конце концов

Стал «Главсатирою» московской.

Без жарких схваток нет побед,

А кто горит, тот быстро тает.

И дяди Кости больше нет,

И многих, многих не хватает.

Но не роняли мы знамен,

К нам молодежь всегда ходила,

И сотни нынешних имен

Родились в недрах «Крокодила»!

* * *

Особо хочется рассказать об одном из острейших наших сатириков — Борисе Григорьевиче Самсонове, работавшем в журнале с 1926 года.

Сочетание иронического ума с жизненным опытом делало его сатирические выступления необычайно яркими и убедительными. Он был горячим почитателем творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина и во многих своих фельетонах прямо и откровенно подражал его литературной манере.

Борис Григорьевич был неистощим на выдумку и успешно работал в самых разнообразных жанрах: писал фельетоны, сатирические дневники — отклики на злобу дня, отлично обрабатывал рабочие письма. Перу Самсонова принадлежит блестящая «Коллекция лакированных» — острых литературных портретов кандидатов на вычистку из партии. Эта серия фельетонов, печатавшаяся на страницах журнала как раз в период чистки партии, имела особенный успех.

Однажды в редакции появился некий периферийный работник и потребовал свидания с автором «Коллекции лакированных».

— Кто же это дал вам право сочинить на меня пасквиль? — с места в карьер спросил он у Самсонова, потрясая номером «Крокодила».

— А разве там названа ваша фамилия?

— Еще чего по хватало! Мне и так никакой жизни по стало. По телефону звонят — поздравляют, что в «Крокодил» попал… Встречаю знакомых — в лицо смеются!..

— А мы вовсе не имели в виду лично вас, — тщетно объяснял Самсонов. — У меня выведен, так сказать, собирательный, обобщенный тип. Чем же я виноват, что вы оказались на него похожи?..

Язвительным было не только творчество Самсонова. Он и в жизни любил поиронизировать над товарищами. Своим злым языком наживал он много врагов, но мы, крокодильцы, знали, что Борис Григорьевич вовсе не злой. Непримиримо злым он был к врагам, которых клеймил не только в своих ядовитых фельетонах, но и в популярных тогда сатирических сентенциях «Мысли беспартийного Савелия Октябрева».

Ввел эту рубрику в «Крокодил» бывший его редактор Н. Иванов-Грамен. Сочинял «мысли Савелия Октябрева» и Лебедев-Кумач. «Мысли» Самсонова отличались, пожалуй, наибольшей остротой и афористичностью. «В чернильницу Самсонова налит яд пополам с желчью», — говорили крокодильцы.

Мануильский очень ценил в Борисе Самсонове яркий накал его гневной сатиры. Он советовал крокодильцам учиться у него зло ненавидеть ту скверну, которая осталась нам в наследство от старого мира.

— У Самсонова нет равнодушных слов, — говорил Михаил Захарьевич. — Они всегда колючие и безжалостные, потому что рождены чувством.

Но как-то Мануильский, прочитав очередной фельетон Самсонова, выступавшего иногда под псевдонимом Б. Брандт, сказал:

— Вы забыли сегодня, Борис Григорьевич, что все же критикуете не врагов, а наших советских людей. Это ведь не царские помпадуры, которых уничтожал Салтыков-Щедрин. Надо немного полегче на поворотах.

— На то вы и редактор, чтобы наводить порядок! — ответил Самсонов. — Если бы мы, авторы, все писали правильно, то что осталось бы делать редакторам?..