Секрет каллиграфа

Мукла понимал, что арабская письменность — произведение человеческого гения, и замечал ее слабые места. Поэтому он рано начал размышлять о реформировании ее источника — алфавита, экспериментировал и выжидал подходящего момента. Багдад был в то время мировой столицей, центром религиозной и светской власти ислама. Многие переводчики и ученые жаловались, что им не хватает букв для передачи некоторых звуков в иностранных именах и названиях, и это лишний раз убеждало Ибн Муклу в необходимости действовать. После многолетних исследований в голову ему пришли некоторые замечательные идеи. Разумеется, Мукла знал, что фанатики считают арабское письмо священным, потому что именно им Всевышний изложил Коран. В то же время каллиграф прекрасно помнил, что арабский шрифт совершенствовался уже несколько раз.

Наиболее радикальные нововведения были сделаны именно в Багдаде за сто лет до рождения Муклы. До того времени в арабском языке не использовались буквы с точками, и отдельные знаки обнаруживали такое сходство, что это часто приводило к путанице и неверному прочтению. Даже ученые ошибались. Дело пытались поправить, внося несущественные изменения, но успех имела лишь крупная реформа, самая значительная за последние двенадцать столетий.

К пятнадцати буквам — а это составляло больше половины алфавита — были добавлены точки, которые расставлялись над или под основным знаком, что практически исключало разночтения. Тогда халиф Абдулмалик бин-Марван вместе с кровавым наместником восточных провинций аль-Хагагом в зародыше задушили протесты консерваторов, возвысивших было голоса против реформы. Халиф повелел переписать Коран новым шрифтом, чтобы сделать священною книгу доступной пониманию любого школьника. Но не только религиозным текстам не хватало ясности. Язык арабской поэзии, науки, равно как и повседневная речь, стал точнее и выразительнее. Без сильной руки халифа это было бы невозможно. Ибн Мукла понимал, что нуждается в поддержке своего просвещенного и дальновидного властителя. Он любил арабский шрифт, как отец свое дитя, и в конце концов пожертвовал ради него всем.

Добивался ли он тем самым власти, как полагают его враги, чьи сочинения полны надуманных разоблачений? Нет, Ибн Мукла и так стоял на вершине могущества, когда подошел к решающему этапу своей реформы, повлекшему за собой его падение.

При своем последнем халифе аль-Ради Биллахе он занимал должность наставника и обучал своего господина философии, математике и арабскому языку. Его можно было бы сравнить с Аристотелем при Александре Великом, обладай аль-Ради Биллах великодушием македонского завоевателя.

Будучи в зените славы, Ибн Мукла выстроил в Багдаде дворец, о котором в народе ходили легенды. На огромной глыбе тесаного камня с внутренней стороны садовой стены было выбито изречение: «Созданное мною переживет время». В дворцовом парке Ибн Мукла, очень любивший животных, устроил своеобразный зоосад. Звери там передвигались свободно на просторных и отгороженных друг от друга территориях. Чтобы обеспечить свободу и птицам, Ибн Мукла повелел натянуть над садом шелковую сеть. За питомцами каллиграфа ухаживали специальные работники под началом персидского ученого Мухаммеда Нуреддина.

Наблюдая за зверями, Ибн Мукла стремился открыть тайну Творения. Сотрудники его зоосада проводили эксперименты по скрещиванию среди разных видов, результаты которых не только вызывали изумление, но и усиливали ненависть и подозрение к личности каллиграфа. Впрочем, об этой работе за пределами дворцовой стены было известно не много. Незначительные успехи в селекции птиц, собак, кошек, овец, коз, ослов и лошадей достигались ценой появления на свет множества больных и уродливых животных.

Тем не менее Ибн Мукла был полон энтузиазма продолжать научную деятельность. Двадцатый халиф династии Аббасидов аль-Ради Биллах ему благоволил, и Ибн Мукла очень рассчитывал на его поддержку в задуманной реформе арабского шрифта. Аль-Ради Биллаху было двадцать четыре года, он писал стихи, любил вино, женщин и отличался космополитическими взглядами. Изгнав из столицы ученых ренегатов, он окружил себя либеральными теологами. Однако, как и большинство халифов, он не был единовластным хозяином при своем дворе. Чиновники, князья, высшие военные чины и жены строили козни и изгоняли реформаторов из его окружения.

Много недругов и завистников приобрел Ибн Мукла благодаря своей учености и богатству. Дожив почти до пятидесяти лет, каллиграф окончательно понял, что халифат прогнил до мозга костей. Он волновался, что не сможет провести в жизнь задуманное. Багдад стал беспокойным местом, где неустанно работали заговорщики и мятежи вспыхивали один за другим. Ибн Мукла и сам отличался непреклонным характером и горячим нравом и нередко проявлял несдержанность в общении с придворными сановниками. Утвердившись, несмотря на интриги, в должности визиря, он почувствовал себя победителем и стал невыносимо заносчив.