Секрет книжного шкафа

Когда она пробирается через толпу обратно, кто-то стучит по бокалу, и все затихают. Дама в бордовом бархатном платье выходит на середину зала. У нее коротко стриженные темные волосы, украшенные диадемой с драгоценными камнями в стиле двадцатых годов прошлого века.

– Добро пожаловать, дорогие друзья, на нашу ежегодную встречу. Мне очень приятно, что многие смогли прийти к нам сегодня, – говорит она, и в это время за спиной Анны и Ребекки появляется Марта и шепчет:

– Это и есть Мириам.

Бабушка смотрит на Ребекку широко распахнутыми глазами.

– Сегодня мы собрались, чтобы почтить память выдающегося человека, – продолжает дама в бордовом. – Лýке Кавалли было всего двадцать два, когда он, рискуя собственной жизнью, за несколько октябрьских ночей 1943 года спас пятьдесят семь человек – помог им перебраться из Дании в Швецию. Большинство здесь присутствующих либо сами участвовали в этих событиях, либо приходятся родственниками беженцам, покинувшим Данию через Эресуннский пролив, и нам трудно передать словами всю нашу благодарность за помощь, оказанную Лýкой. У спасенных тогда людей родились дети и внуки, и сейчас их всех вместе уже сто шестьдесят четыре. Возможно, многие из них не появились бы на свет, если бы не героизм Лýки. – Она поднимает бокал. – Поэтому я хочу поднять этот бокал за Лýку, – торжественно произносит она, и хор голосов вторит ей:

– За Лýку!

В центр зала выходит старик в сером костюме и кипе, который представляется Рубеном.

– Мы не успели понять, что произошло, – рассказывает он. – Все развивалось стремительно. Мне было всего пятнадцать, и, окончив школу, я работал в малярной мастерской. Однажды вечером, когда мы закрывали мастерскую и собирались домой, кто-то зашел и сказал, что всех евреев собираются арестовать. Я пошел в порт, где собралась группа людей. Они пытались уговорить рыбака перевезти их в Швецию. Сначала он отказывался, потом согласился, за деньги. Говорили, что для меня найдется место, но я должен был вернуться за отцом, а ждать они не хотели. «Поезжай один, – уговаривали меня, – может, это твоей единственный шанс». Но я не мог. Отец болел и не выжил бы один. И вот я изо всех сил помчался домой и велел папе паковать вещи. Я собрал все ценное, что мог унести: фотографии и украшения матери, позолоченную менору, немного одежды и серебряные столовые приборы. Отец все время возмущался. Говорил, беспокоиться не о чем, датчане нас в обиду не дадут. Они ведь защищали нас на протяжении многих лет. Но я знал, что все серьезно. Я видел это в глазах других людей. В конце концов я привел его в порт, но там уже никого не было. Они уплыли. Тогда я попросил отца спрятаться между двумя плоскодонными лодками, а сам пошел вдоль берега. Шел долго, пока не набрел на компанию, показавшуюся мне знакомой. На мой вопрос, куда они собираются, мне вначале не ответили, но потом появился Лýка. Он объяснил, что едут в Швецию и готовы забрать нас с отцом. Я волновался, дойдет ли отец до условленного места встречи, но он обещал помочь мне. Несмотря на риск быть рассекреченным, Лýка вернулся со мной в порт за отцом.

Рубен умолкает, прижав правую руку к груди. Ребекка сглатывает слезы. Жалко, что мать такое не слышит.

– Не знаю, что бы произошло, не встреть я тогда Лýку. Он спас нам жизнь, – заканчивает свое выступление старик.

В центр зала выходит пожилая женщина и кивает головой, соглашаясь с ним.

– И нам тоже. Поздно вечером зазвонил телефон. Женщина спросила, иудеи ли мы, и рассказала, что нацисты хотят собрать вместе всех евреев Дании. Она и обзванивала всех абонентов с еврейскими фамилиями по телефонному каталогу, рекомендуя незамедлительно покинуть страну. Отец наказал нам плотно задернуть гардины, запереть дверь и никому не открывать до его возвращения. Он ушел выяснять, как нам уехать. Я так хорошо помню, что все семейство ожидало его возвращения в верхней одежде. Маме удалось успокоить нас, детей, чтобы мы не боялись, а мне казалось забавным ложиться в постель в ботинках. Само путешествие не оставило в памяти яркого следа, помню только, что было холодно. Пахло рыбой, и дул сильный, штормовой ветер. Брату было плохо, его рвало, а у меня пальцы совсем замерзли, и я отогревала их у мамы за пазухой. Позже я узнала, что Лýка Кавалли помог отцу найти владельца лодки, согласившегося переправить нас через пролив.

Бабушка смотрит на собравшихся глазами, полными слез. Услышанные истории растрогали ее до глубины души.

– Видеть вот так перед собой людей и слушать их – совсем не то же самое, что читать их имена списком, – шепчет она Ребекке. – Я не знала, что он так многим успел помочь. А ведь я не хотела, чтобы он ездил в Данию. Не думала о тех, кому нужна помощь, и боялась только, что с ним что-нибудь случится. Теперь мне стыдно.

– Вполне естественно, что ты боялась за него, – откликается внучка, гладя бабушку по плечу. – Ты имела полное право волноваться.