Секрет королевы

Он не боится за себя – если бы его хотели арестовать, то прислали бы за ним гвардейцев, а не пажа. Но он боится за Сирень. Что Хансен и его подпевалы из Малого Совета сделают с ней? Теперь, когда им больше не грозит демоническая магия короля Фраза, они, вероятно, расслабились. Худшая из угроз миновала. Пусть же начнется нормальное правление – и нормальный брак.

А может, ее участь будет и того хуже. Что, если Хансен решит предать ее поруганию или даже заточить в тюрьму? Да, номинально Сирень является королевой двух объединенных королевств, но в замке Монт ее некому защитить. Хансен может наказать ее. Ведь она находится в его замке, в его стране. Из родни у Сирени только вдовствующая королева, но из-за черной магии дворец этой вдовствующей королевы сгорел дотла.

Да, горящая стрела Сирени положила конец могуществу этой магии в Авантине, но это было на прошлой неделе. Сегодня же ей опять надо играть роль королевы, показывать себя жителям Монтриса, разъезжая по стране бок о бок со своим мужем и произнося красивые речи. И теперь ей грозят не вороны, могущие превратиться в афразианцев, не демон, принявший обличье писца, а те, кто окружает ее при здешнем дворе.

Паж доводит Кэла до двери зала заседаний Малого Совета, и один из гвардейцев открывает перед ним дверь. Сегодня гвардейцев здесь больше обычного – их шесть, – значит, на заседании присутствует король. Кэл входит, ожидая увидеть знакомые лица, на которых написано неодобрение. Но здесь нет ни лорда Берли, ни герцога Овиня.

В зале присутствует только король Хансен, сидящий перед камином в окружении своих собак.

Король одет просто, проще, чем сегодня днем: на нем только зеленый охотничий костюм. Странный выбор для вечера, думает Кэл. И странно, что Хансен здесь один. Королю Хансену никогда не нравилось управлять своим королевством в одиночку. Ему вообще никогда не нравилось управлять.

Хансен кивает и показывает Кэлу на кресло, стоящее на противоположном конце стола. Одна из его собак, спящая перед огнем, дергается и скулит, словно ей снится дурной сон.

Какое-то время король молчит. Они сидят друг напротив друга, слушая, как потрескивает огонь. Со двора доносятся голоса. Что-то изменилось, и до Кэла не сразу доходит, в чем тут дело: больше не слышно карканья ворон. Слышен топот лошадиных копыт – наверное, это гонцы, везущие письма о победе над афразианцами в усадьбы монтрисианских дворян и в столицы других государств.

Начинают стучать молотки, и Кэл сглатывает. Похоже, во дворе сколачивают помост или эшафот. Возможно, его сейчас арестуют и во дворе состоится его казнь.

Хансен вздрагивает, как будто и ему, как и его собаке, приснился дурной сон.

– Знаете, нам следовало бы устроить тут торжество. – Он машет рукой в сторону окна. – Ведь королева как-никак уничтожила короля-демона. Нам надо впустить в замок наш народ, дабы они могли потанцевать вокруг вечнозеленого дерева. Пока мы ездили сегодня в Чану, городские гильдии прислали нам письмо. Вы знаете, чего они хотят? Включения в герб Монтриса пламенеющей стрелы или чего-то в этом роде. Герцог, разумеется, выступил против, а вот я говорю: почему бы и нет? Ведь теперь они любят королеву. Хорошо, хорошо, хотя, разумеется, это я вручил ей лук и стрелу и запалил ее в огне камина. Что вы об этом думаете, Холт?

– С вашей стороны это было бы очень дальновидно, ваше величество, – бормочет Кэл. Это не то, чего он ожидал. Зачем он был вызван сюда? Что Хансен планирует сделать с ним?

Он не может начать говорить снова, пока король не позволит ему. И они опять сидят молча, пока собаки чешутся и сопят и во дворе продолжают стучать молотки. Хансен стучит пальцами по своей щеке.

– Я тут думал, – говорит он. – Думал и говорил. Говорил с королевой, а также с вашим подмастерьем, Римой Картнер. Она умна, отважна и сильна духом. Она была так нам полезна в отражении всех этих атак. Это продолжалось ночь за ночью, так что нам трудно было спать.

Кэл кивает, но не решается улыбнуться. Ему все еще невдомек, куда клонит Хансен. Тот вздыхает и трет глаза, как ребенок, которому хочется спать.

– И в результате всех этих дум и разговоров я пришел к решению, – объявляет он громким голосом, разбудив одну из собак. – Я король, и никто не вправе указывать мне, что делать. Это верно, что я не питаю особого интереса к скучным деталям дела правления. Для этого и существует Малый Совет – для заботы о скучных вещах вроде налогов, законов и всего такого. А Сирени – я хочу сказать, королеве – такие вещи удаются хорошо. У Деллафиоре это всегда получалось – как и уничтожение демонов путем поражения стрелами их сердец, как мы выяснили.

Кэл решает, что можно чуть заметно улыбнуться, хотя Хансен и не улыбается в ответ. Он хмурится и трет виски.

– А ваша проблема, – говорит он, тыча в Кэла пальцем, – заключается в том, что вы забыли, что умеете вы сами. Чему вас учили делать.

Меня учили быть ассасином, в недоумении думает Кэл. Он никогда этого не забывает, ни на день. И он отыскал Свитки Деи. Так что он весьма умелый ассасин.