Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее

На то, что межгрупповая конкуренция, вероятно, играла важную роль на протяжении большей части эволюционной истории нашего вида, указывает несколько сходящихся линий доказательств, хотя, безусловно, косвенных. Чтобы проследить эту логику, рассмотрим сперва других приматов, поскольку когда-то в прошлом мы тоже были не более чем одним из видов приматов, а значит, они дадут хорошую отправную точку. Далее, поскольку наши предки жили в обществах, сильно отличавшихся от современных национальных государств, мы изучим малые сообщества и сосредоточимся на охотниках-собирателях. Хотя ни одно из этих сообществ ни в каком смысле не может служить репрезентацией палеолитических популяций, все же они в совокупности позволяют многое сказать об общих закономерностях и потенциальном разнообразии сообществ наших предков, которые сталкивались с теми же проблемами, применяли похожие технологии и полагались во многом на те же ресурсы. Наконец, мы рассмотрим эти линии доказательств в свете палеоантропологических находок, помогающих реконструировать образ жизни наших предков. Эта работа опирается как на ископаемые орудия труда и кости древних популяций, так и на реконструкции природных условий древности, которые, в свою очередь, строятся на данных, полученных при изучении ледников и озерных отложений и позволяющих распознать закономерности изменений окружающей среды на протяжении долгого времени.

Когда мы будем говорить о межгрупповой конкуренции, помните, что существует много других факторов культурной эволюции, которые не способствуют созданию просоциальных институтов. Когда силы межгрупповой конкуренции оказываются на исходе или теряют актуальность, избирательное культурное обучение с ориентацией на успех (или просто рациональное следование собственным интересам) будет подталкивать индивидов искать “лазейки” в институтах своей группы, чтобы манипулировать ими или обращать их на пользу себе и своим родным и близким. История учит нас, что со временем все просоциальные институты дряхлеют и рано или поздно рушатся под натиском своекорыстия, если их не обновляет динамика межгрупповой конкуренции. То есть в конце концов (хотя на это может уйти много времени) отдельные люди и коалиции придумывают, как сломать систему или научиться ею манипулировать в своих интересах, и эти приемы распространяются и постепенно подрывают все просоциальные свойства институтов.

Начнем с межгруппового конфликта в виде войн и набегов. Как мы видели в начале этой главы, у шимпанзе случаются жестокие межгрупповые конфликты, которые могут привести к значительным территориальным потерям и приобретениям. Агрессивные межгрупповые взаимодействия не редкость у многих видов приматов, однако шимпанзе нам особенно интересны, поскольку на их примере мы можем судить, каким мог быть общий предок людей и шимпанзе. Если современные шимпанзе что-то делают, вполне можно предположить, что и наш с ними общий предок тоже так делал. Смертность в сообществе Нгого, о котором мы говорили, необычайно высока, но данные из других районов показывают, что смертность при межгрупповых конфликтах у шимпанзе варьирует от 4 % до 13 %, а это, как мы вскоре убедимся, сопоставимо с данными по многим малым человеческим сообществам. Кроме Нгого, межгрупповая агрессия у шимпанзе наблюдалась и хорошо описана в четырех других местах, а территориальная экспансия зарегистрирована в двух популяциях помимо Нгого⁹.

Хотя у шимпанзе есть некоторые паттерны поведения, которые, вероятно, представляют собой культурные традиции, пока что нет надежных данных, позволяющих сказать, что у них есть социальные нормы, – и, безусловно, у них нет никаких норм, которые способствовали бы успеху в межгрупповой конкуренции¹⁰. Это подсказывает, что межгрупповая конкуренция, вероятно, началась раньше, чем культурная эволюция, и стала влиять на нормы сразу, как только те начали зарождаться. Однако, даже если бы поначалу межгрупповой конкуренции не было, культурная эволюция сформировала бы ноу-хау, позволяющее задействовать собранные в одном месте ресурсы (которые можно контролировать и защищать), и социальные нормы, создающие различия между группами – перекос сил, и вместе эти факторы породили бы межгрупповую конкуренцию. Разумеется, не исключено, что в ходе человеческой эволюции происходило что-то такое, что подавляло межгрупповую конкуренцию. Поэтому нам следует задаться вопросом, действительно ли в малых сообществах, в частности у охотников-собирателей, существует межгрупповая конкуренция.